• Член семьи врагов народа
  • Козленок
  • Издатель
  • Телеграфист
  • Интегратор
  • Звукосветотехник
  • До лампочки
  • Фабрика изобретений
  • Предприниматель vs. Изобретатель
  • Искусство кино
  • Томас Алва Эдисон. Лампочка дяди Тома

    Однажды нам в редакцию позвонил человек, представился князем Олегом и пожелал рассказать о своих изобретениях. На вопрос, чем именно его сиятельство хотело бы удивить потенциальных инвесторов, князь ответил: «У меня три миллиона патентов. И все они заслуживают внимания».

    В сравнении с князем Олегом Томас Алва Эдисон выглядит мальчишкой из кружка «Умелые руки»: ОН ПОЛУЧИЛ ВСЕГО-НАВСЕГО 1098 ПАТЕНТОВ. Но мальчишкой довольно оборотистым: ПОЧТИ ВСЕ СВОИ ИЗОБРЕТЕНИЯ ТОМАС ЭДИСОН СУМЕЛ ПРОДАТЬ, а на основе тех, что не продал, наладить собственное производство.


    Член семьи врагов народа

    Сложись судьба предков Эдисона чуть иначе – не видать бы Америке своего кумира: он достался бы соседней Канаде.

    Прадед Томаса Эдисона, хранивший верность британской короне, во время американской революции был вынужден бежать в Канаду. А его сын даже сражался с бывшими согражданами под британским флагом «Юнион Джек» во время англо-американской войны 1812 года. Так и остались бы Эдисоны «канадскоподданными», если бы отца будущего изобретателя нелегкая не занесла в ряды местных заговорщиков, выступавших на этот раз против Великобритании. После провала заговора Сэмюэлу Эдисону вместе с молодой женой (также происходившей из семьи американских эмигрантов) снова пришлось скрываться. А поскольку на североамериканском континенте больше бежать было некуда, пришлось на свой страх и риск возвращаться обратно в Штаты.

    В 1839 году Сэм Эдисон, всю жизнь опасавшийся, как бы не открылась правда о его предках – «врагах американского народа», наконец осел в городе Милане, штат Огайо. В ту пору это был важный морской порт, связанный системой каналов с озерами Эри и Гурон, а через них – с Атлантическим океаном. А 11 февраля 1847 года в семействе Эдисонов родился седьмой ребенок (трое успели умереть в младенчестве), которого назвали Томасом Алвой.

    Ко времени, когда мальчику исполнилось семь, технический прогресс добрался и до сонного фермерского Огайо. Но железнодорожная магистраль, соединившая Детройт с Канадой, миновала Милан, и городок начал стремительно хиреть. Поэтому отец перевез семейство в соседний штат Мичиган – в город Порт-Гурон, расположенный на берегу одноименного озера и, что самое главное, на железной дороге. Там Эдисон-старший перепробовал множество дел: занимался торговлей древесиной, земельными спекуляциями, фермерством и ткацким ремеслом. Но без особого успеха.

    А тут еще у младшего сына обнаружились проблемы с учебой. Уже в первом классе учитель публично обозвал будущего гения безмозглым тупицей, и возмущенная мать забрала сына из школы. Таким образом, формально образование Томаса длилось всего несколько месяцев, остальное он добрал дома под руководством матери. К счастью, мальчик много читал и в отличие от сверстников привык сам делать себе игрушки, вместо того чтобы клянчить их у родителей. К десяти годам он открыл список своих изобретений, смастерив миниатюрную лесопилку и игрушечную железную дорогу.


    Козленок

    Козленком прозвали 12-летнего сорванца машинисты и кондукторы железнодорожной линии Детройт-Порт-Гурон, наблюдая, как Том на ходу прыгает с поезда, чтобы успеть за время стоянки продать как можно больше газет. Заняться столь хлопотным и рискованным делом Эдисона заставила отнюдь не нужда. Его отец, пусть дела у него не всегда шли блестяще, вполне мог прокормить жену и детей. Том, самый младший из них, получал деньги на карманные расходы и когда приносил из школы плохие отметки, и даже когда бросил учебу. На что он не получал ни гроша, так это на дорогостоящие реактивы для бесконечных опытов. И неудивительно. То у него взрывалась самодельная петарда, то дом наполнялся дымом, то он устраивал фейерверк – от такого у родителей обычно случаются нервные срывы. Эдисон должен был либо отказаться от продолжения опытов, либо найти деньги сам. Он выбрал второе и стал разносчиком газет.

    Том быстро понял, что газеты – товар скоропортящийся. Продавать их нужно как можно быстрее, пока информация не устарела. Если газеты не содержат ничего занимательного, надо привлечь внимание публики зазывными криками. Так делали все разносчики, но в отличие от остальных, целыми днями надрывавших глотку, Эдисон не ограничивался бестолковой беготней по вагонам и перронам.


    Издатель

    Шел 1862 год. В Америке была гражданская война. Однажды Том увидел огромную толпу, возбужденно обсуждавшую сообщение о последнем сражении. И его осенило. Он бросился на вокзал и пообещал дежурному телеграфисту бесплатный экземпляр газеты, если тот передаст в Порт-Гурон и на все промежуточные станции краткое сообщение о битве. Затем Том добился встречи с издателем и получил в кредит 1000 газет с репортажем с места кровопролитного сражения. На первой же станции мальчику удалось продать 35 экземпляров вместо обычных двух-трех. На следующей станции Том повысил цену газеты с 10 до 25 центов, но товар все равно шел нарасхват. Еще не доехав до Порт-Гурона, он распродал все (хотя обычно продавал 100—200 экземпляров в день) и получил около $200 чистой прибыли. Став обладателем огромного для подростка оборотного капитала, Эдисон купил у старьевщика сломанный печатный станок, отремонтировал его и установил в багажном вагоне. Здесь же он оборудовал лабораторию и открыл мелочную лавку для пассажиров. Он стал автором, наборщиком, издателем и продавцом поездной газеты. Публиковал сообщения о боевых действиях, о рыночных ценах на станциях линии Детройт-Порт-Гурон, о происшествиях из жизни пассажиров и персонала железной дороги и вскоре довел тираж своей газеты до 400 экземпляров. Может быть, Эдисон когда-нибудь стал бы газетным магнатом, но вскоре он бросил издательский бизнес.


    Телеграфист

    Летом 1863 года Том пробегал по платформе станции Стрэдфорд с пачкой газет. Вдруг он увидел, как от поезда отцепился вагон и, набирая скорость, покатился на запасный путь, где копошился малолетний сынишка начальника станции. Бросив газеты, Том устремился к малышу и в последний момент вытащил его из-под колес. Благодарный отец предложил Эдисону работу ученика телеграфиста на своей станции с жалованьем $25 в месяц. Том с радостью согласился, поскольку работа телеграфиста в середине XIX века была столь же привлекательна и романтична, как спустя 100 лет с небольшим – работа космонавта. К тому же она давала возможность ознакомиться с техническими новинками.

    Вскоре Эдисон стал одним из лучших телеграфистов. Научился с невероятной скоростью работать телеграфным ключом, дословно запоминать тексты десятков телеграмм и, не прекращая приема, записывать их со скоростью 55 слов в минуту. К тому же он усовершенствовал систему приема и передачи информации и сконструировал приспособления, которые облегчали работу.

    Немудрено, что способным телеграфистом заинтересовалась крупнейшая телеграфная компания Western Union. Вскоре Том перешел туда. Ему назначили оклад $60 в месяц. К концу первого года службы он получал уже $125. По тем временам эта сумма была вполне приемлемой для молодого наемного специалиста, который даже школы не окончил. Но Эдисон мечтал о собственном деле, которое, с одной стороны, приносило бы доход, а с другой – позволяло расширить поле для экспериментов.


    Интегратор

    Вопреки широко распространенному заблуждению, Томас Алва Эдисон на самом деле ничего фундаментального в мире техники не придумал. Он не стал «отцом» ни телефона, ни телеграфа, ни радио, ни кино. Но зато он все эти изобретения замечательно усовершенствовал, довел, как говорится, до ума, что для американца эквивалентно понятию «до рыночных кондиций». Во всемирной энциклопедии технических новинок лавры достались другим: Беллу, Маркони, братьям Люмьерам; а вот львиную долю навара с их изобретений сумел собрать неутомимый Эдисон. Отягченный комплексом перфекционизма, он любил говорить: «Если я беру какую-то вещицу в руку, то сразу же начинаю соображать, как ее можно усовершенствовать».

    Однажды Эдисон увидел, как на глазок подсчитывают голоса в конгрессе. Потрясенный, он сконструировал приспособление, которое назвал электрическим баллотировочным аппаратом. По его замыслу перед каждым членом конгресса нужно было установить две кнопки – «за» и «против», а перед спикером – счетчик, регистрирующий ответы и выдающий результат голосования. Летом 1868 года в надежде осчастливить парламентариев, а заодно подзаработать Эдисон бросил Western Union и отправился в Вашингтон. Здесь 22-летний изобретатель предстал перед специально созванной парламентской комиссией. Ее председатель, посмотрев, как работает аппарат, и поняв, что он действует быстрее и точнее, чем это иной раз требуется, заключил: «Если есть на свете изобретение, которое нам менее всего нужно, то это как раз ваша машина!» После этого молодой изобретатель сформулировал принцип, которому следовал всю жизнь: «Никогда не изобретай то, на что нет спроса».

    Позже он скажет репортерам: «Я никогда не испытываю разочарования, потому что каждая доказавшая свою негодность неверная попытка – это огромный шаг вперед. Единственное, что приносит мне разочарование, это когда я вижу, как много могу еще изобрести и одновременно – как мало у меня на это остается времени». Однако ему было грех жаловаться.

    Местом, где минуты и секунды действительно ценились на вес золота, была биржа. И именно здесь Эдисон решил найти применение своему изобретению. Весной 1869 года совершенно без денег он появился на Нью-Йоркской фондовой бирже. Здесь Эдисон познакомился с Маршалом Леффертсом, президентом Gold & Stock Telegraph Company, и рассказал ему о своем проекте автоматического указателя биржевых котировок (позже названного тиккером). Леффертс спросил, во сколько Эдисон оценивает свой аппарат. Изобретатель рассчитывал получить $5 тыс., но не решился назвать такую сумму. Он был готов согласиться даже на существенно меньшее вознаграждение, лишь бы изобретение было наконец востребовано. Дрожащим голосом Эдисон предложил покупателю самому назначить цену. И получил чек на 40 тыс.! Позже Эдисон говорил, что это был единственный случай в его жизни, когда он чуть не потерял сознание.

    Став обладателем огромного капитала, Томас Эдисон открыл мастерскую по производству и ремонту тиккеров. Скоро у него было уже пять мастерских, где работали 150 человек. Вскоре вместе с другом он основал собственную компанию Pope, Edison & Co. и за следующие пять лет получил несколько патентов на усовершенствованные модели телеграфа (в частности, на квадруплексный телеграф, позволявший передавать до четырех сообщений по одному проводу одновременно), а также на «электрическое перо» – прообраз современного электронного.

    В эти же годы Эдисон женился. Первых двоих детей (всего их было трое), дочь и сына, он в шутку прозвал Точкой и Тире. А в 1876 году открыл собственную лабораторию в городке Менло-Парк в штате Нью-Джерси – первую в мире «фабрику изобретений», откуда они посыпались десятками, а затем и сотнями. Всего через несколько лет эта маленькая деревушка стала известна всему миру.


    Звукосветотехник

    В марте 1877 года механик, работавший у Эдисона, получил от шефа краткое техническое задание и чертежи неизвестного прибора. На полях одного из них была пометка, определявшая размер вознаграждения, – $18. Сроки изготовления прибора оговорены не были, но механик, хорошо знавший привычки хозяина, понял, что на раздумья нет ни секунды – прибор нужен Эдисону в ближайшие дни. Проработав без перерыва почти 30 часов, механик изготовил первый в мире аппарат, способный записывать и воспроизводить человеческий голос, – фонограф.

    Испытания были проведены немедленно. Когда аппарат, шипя и скрипя, воспроизвел голос Эдисона, изобретатель и его ошеломленные сотрудники долго не могли прийти в себя. Раньше всех зрел план коммерческой раскрутки нового аппарата. Он отправился в Нью-Йорк, где первым делом запатентовал прибор, а затем продемонстрировал, как он действует, в редакции журнала Scientific American в присутствии нескольких журналистов из других изданий. На следующее утро о фонографе сообщили все ведущие газеты Америки.

    В Менло-Парк хлынул поток посетителей. Желающих побывать в лаборатории Эдисона было столько, что руководству железной дороги пришлось пустить дополнительные поезда. Заплатив за вход, каждый экскурсант за дополнительную плату мог получить валик с записью своего голоса. Так Эдисон не только собрал деньги, необходимые для организации серийного производства фонографов, но и создал рынок для их сбыта.

    Фонографы приносили Эдисону стабильный годовой доход в несколько сот тысяч долларов. Но еще большую прибыль получали пиратские студии звукозаписи: они, в отличие от предприятий по производству фонографов, не платили изобретателю за использование патента. Примерно такая же судьба постигла другое изобретение Эдисона – лампу накаливания. Не помогли даже огромные затраты на защиту авторских прав. С 1885 по 1901 год Эдисон потратил на судебные издержки по защите патентов на отдельные элементы системы электрического освещения более $2 млн. Судебные дела были возбуждены против двухсот человек.


    До лампочки

    К 40 годам Эдисона знала не только Америка, но и весь мир. Помимо фонографа, он создал электровоз, щелочную аккумуляторную батарею и первые говорящие куклы, изобрел оригинальный способ обогащения железной руды и предсказал грядущую эру железобетонного строительства – и это не считая сотен самых разных усовершенствований уже существовавших приборов.

    Но настоящим триумфом «чародея из Менло-Парка», как прозвали Эдисона американские газетчики, стала все же электрическая лампа накаливания, произведшая переворот в жизни людей конца XIX века. Причем революцию вызвало скорее не само появление лампы в 1879 году, а разработанная Эдисоном система производства и потребления электроэнергии, рассчитанная на городской район и даже на целый город. В качестве эксперимента и одновременно в рекламных целях Эдисон электрифицировал квартал нью-йоркской улицы Перл-стрит в нижнем Манхэттене, где располагалось несколько финансовых учреждений и редакций газет. Первоначально было зажжено 400 ламп, но к концу года число клиентов компании превысило полтысячи, а количество установленных ламп – 10 тыс.

    Электричество еще не успело превратиться в привычную деталь быта, и организованные компаниями Эдисона иллюминации, приуроченные к различным торжествам, будь то парижская Электрическая выставка 1881 года или церемония коронации царя в Москве, неизменно вызывали триумф. Эдисон выполнил заявленную сверхзадачу: сделать электрическую лампочку столь дешевой и простой в употреблении, что зажигать свечи по сравнению с этим стало роскошью.

    А закончилась «электрическая эпопея» Эдисона победой над главным конкурентом – компанией Westinghouse, а также слиянием в 1892 году двух компаний, Edison General Electric с Thomson-Houston, в результате которого образовался всем известный гигант General Electric.


    Фабрика изобретений

    Среди тысячи с лишним изобретений Эдисона едва ли не главным стало то, на которое на первых порах обращали мало внимания, да и о патенте здесь речи быть не могло. Его лаборатория в Менло-Парке стала первым в истории центром, предназначенным для крупных научно-исследовательских работ, прообразом того, что позже назовут «мозговым центром» (буквально – «котлом мыслей», think tank).

    Создать свой научно-исследовательский комплекс Эдисон смог после первого финансового успеха – изобретения квадруплексного телеграфа в 1874 году. Заказы сыпались один за другим, и благодаря заключенному спустя два года выгоднейшему контракту с компанией Western Union изобретатель смог купить солидный участок земли в Нью-Джерси и нанять сотни талантливых умов и рук со всей страны.

    «Фабрика изобретений» представляла собой комплекс фабричных цехов, лабораторий, офисов и научно-технической библиотеки, хранившей всю доступную на тот момент справочную литературу по различным областям знаний. Эдисон повторял, что предпочитает иметь под рукой все необходимое, так же как и то, что может оказаться необходимым потом, – сколько бы это ни стоило.

    В лаборатории не просто вместе работали – там вместе жили. Никакого нормированного рабочего дня не было в принципе, а когда работа заходила в тупик и силы сотрудников были на пределе, босс объявлял отбой. Оборудование и чертежи сдвигали в сторону, вместо них на столах появлялись крекеры, ветчина, сыр, газировка и пиво. Эдисон частенько лично садился за находившийся тут же небольшой орган, и начинался общий «отходняк» с пением и танцами. Отдохнув, все снова принимались за работу, нередко, правда, засыпая на рабочем месте.

    «Чародей из Менло-Парка» первым же внедрил практику подробного анкетирования нанимаемых сотрудников. Причем среди вопросов могли встретиться и такие: кто такой Плутарх и где находится Волга? Эдисон считал, что изобретателю прежде всего необходим широкий кругозор и незашоренность мышления, и если надо было выбрать из пары «узкий специалист или дилетант с воображением», часто выбор падал на последнего. Гений изобретательства, сам не имевший формального образования и в ряде областей демонстрировавший поразительное невежество (он, к примеру, так и не освоил высшей математики), Томас Эдисон прекрасно усвоил парадоксальную истину: чтобы изобрести что-то действительно невероятное, порой лучше не знать, что специалисты считают это невозможным.

    При этом эффективность методики, созданной Эдисоном, все же была не такой высокой, как может показаться с первого взгляда на список патентов «чародея» и его учеников. Во всех биографиях Эдисона приводится цитата его коллеги и конкурента Никола Теслы, который, что скрывать, завидовал если не изобретательскому таланту Эдисона (сам Тесла тоже сделал в электротехнике немало), то по крайней мере его железной деловой хватке: «Если бы Эдисону пришлось найти иголку в стоге сена, он не стал бы терять время на то, чтобы определить ее наиболее вероятное местонахождение. Напротив, он немедленно, с лихорадочным прилежанием пчелы начал бы осматривать соломинку за соломинкой, пока не отыскал бы искомое».

    Ключевым словом здесь является «прилежание». Работоспособность Эдисона была действительно фантастической: разменяв шестой десяток, этот трудоголик мог работать по 16—19 часов в сутки, а затем сократил свой рабочий день «по возрасту» на полтора часа. Среди самых популярных высказываний Эдисона есть и такое: «Своими успехами я обязан тому, что никогда не держал на рабочем месте часов». Если разделить его 1093 патента на 60 лет созидательной деятельности, то получается примерно полтора патента в месяц.

    Неутомимая энергия шефа заражала подчиненных, хотя выдерживать такой темп удавалось не всем. Но и спустя много лет сотрудники Эдисона вспоминали о времени, проведенном в Менло-Парке, как о лучшем в жизни.


    Предприниматель vs. Изобретатель

    Впрочем, такая фанатичная преданность своему делу, как это ни парадоксально, порой оборачивалась во вред Эдисону (по крайней мере, с коммерческой точки зрения). Главным врагом Эдисона-предпринимателя всегда был Эдисон-изобретатель. И финансовые потери от этого противостояния были огромны.

    Однажды Эдисона спросили, какой доход он получил от своих бесчисленных изобретений. Он ответил: «Я бы с удовольствием сказал, если бы сам знал точно». Иногда Эдисон-изобретатель даже не знал, какие деньги есть у Эдисона-предпринимателя. Вот как он вел свою бухгалтерию. В стену было вбито два гвоздя: на левый Эдисон накалывал счета своих кредиторов, на правый – счета, которые должны были оплатить клиенты. Когда он взял на работу бухгалтера, тот снял бумаги с гвоздей и насчитал $3 тыс. прибыли. Вскоре в ящике стола была обнаружена еще одна пачка счетов. Баланс: $5 тыс. убытка. Новые поиски принесли $7 тыс. прибыли.

    Любопытно и то, как Эдисон-изобретатель тратил деньги Эдисона-предпринимателя. Взять, к примеру, самый масштабный его проект – замену газового освещения американских городов электрическим. Чтобы создать лампу накаливания, способную гореть хотя бы несколько недель, он произвел около 6 тыс. опытов, потратил $300 тыс., принадлежавших его компании, но в конце концов вынужден был выложить на эксперименты еще $100 тыс. из собственного кармана. Результат, правда, превзошел самые смелые ожидания. 4 сентября 1881 года в три часа дня была пущена в ход первая в мире электрическая станция с шестью динамо-машинами системы Эдисона. Она позволила зажечь 13 тыс. лампочек, перевести на электрический привод 617 лифтов, 55 подъемных кранов и 2300 швейных машин. Акции Нью-Йоркской эдисоновской компании электрического освещения подскочили в цене до $3,5 тыс. при номинальной стоимости $100. Вскоре Эдисон открыл фабрику по производству ламп, и за четыре года их себестоимость снизилась с $1,2 до 22 центов. Продавались они по 40 центов, обеспечивая фабрике годовой оборот $1,85 млн. Прибыль же была такова, что акционеры получали дивиденды еженедельно.

    Эдисон-предприниматель терял огромные суммы, когда Эдисон-изобретатель почти за бесценок продавал свои патенты. Так, например, во второй половине 1880-х годов компания Western Union обязалась платить изобретателю $150 в неделю в течение пяти лет за право монопольного использования любого его изобретения в области телефонной связи. И еще при жизни Эдисона эти патенты принесли Western Union миллионные доходы. Генри Форд, который был близким другом изобретателя, в своей книге «Эдисон, как я его знаю» отмечал, что если бы Эдисон сохранил авторские права на все свои патенты, то XX век он встретил бы в первой десятке богатейших людей Америки. Впрочем, Эдисон был далеко не беден. Он купил две усадьбы: одну во Флориде, другую в Вест-Орандже. Его шестеро детей получили образование в лучших частных учебных заведениях страны и были приняты в высшем обществе Америки и Европы.

    Наверное, Эдисон-предприниматель и Эдисон-изобретатель примирились, лишь отойдя от активных дел. А продажа патентов на вакуумную упаковку кондитерских изделий, на винтовой патрон электролампы, на клавишный выключатель и на прочие подобные мелочи, которыми мы пользуемся и по сей день, обеспечила великому изобретателю и предпринимателю Эдисону спокойную и благополучную старость.


    Искусство кино

    Единственной сферой, где гений изобретательства потерпел в результате борьбы с конкурентами полное фиаско, оказалось кино, которое в начале прошлого века еще оставалось в большей мере техническим аттракционом, нежели искусством. Можно сказать, что Эдисона подвела жадность. Хотя это слово в его случае нуждается в пояснении. Личное состояние владельца тысячи с лишним патентов было, как это ни странно, не таким уж большим. В 1923 году газета The New York Times оценила, как бы мы сейчас сказали, капитализацию всех компаний Эдисона в огромную по тем временам сумму $15 млрд. Но на личные потребности владелец тратил крохи, поскольку всю прибыль вкладывал в дело. Он был равнодушен к роскоши, неприхотлив в еде, не имел дорогостоящих хобби, не употреблял алкоголя (хотя ценил хорошую сигару), крайне редко отдыхал – купленная вилла во Флориде почти все время пустовала.

    Но в чем изобретатель-бизнесмен не знал удержу, так это в стремлении «забить» все участки, до которых смог дотянуться. Это было вторым комплексом Эдисона: он не мог вынести существования пустых или чужих секторов на рынке.

    В частности, увлекшись, как и многие изобретатели той поры, новомодным кино, Эдисон быстро создал и запатентовал одну из первых кинокамер – кинетоскоп. А заодно и кинопроизводство вместе с кинопрокатом. Кино тогда смотрели не на общем экране в кинозале, а в специальных помещениях вроде сегодняшних залов для видеоигр: каждый зритель подходил к своему аппарату со стеклянным глазком, бросал в прорезь пятицентовую монетку – «никель» (отсюда название первых кинотеатров в США – никельодеоны) и смотрел свое «кино».

    Таким образом, в первые полтора десятилетия прошлого века все американское кино производилось и прокатывалось компанией Эдисона. А неожиданным результатом этой монополии, точнее – результатом борьбы с ней, стало создание Голливуда.

    Эдисон, съевший собаку на патентных дрязгах, не смог усвоить одну премудрость: можно запатентовать какое угодно технологическое открытие, но не целую отрасль. И хотя в американском патентном законодательстве, где подробно перечислено все, на что патенты не выдаются (к примеру, на вновь открытые законы природы), отдельные отрасли индустрии развлечений не упомянуты, на практике с диктатом Эдисона в такой бурно развивавшейся сфере, как кино, никто мириться не собирался.

    Недовольные Эдисоном режиссеры и продюсеры один за другим потянулись с Восточного побережья на Западное, в солнечную Калифорнию. Там всегда относились с прохладцей к вашингтонгским порядкам, частенько принимая собственные законы откровенно в пику федеральным, да и спасительная для всех нарушителей Мексика была, как говорится, под рукой. А кроме того – климат, природа, снимай не хочу!

    Хотя Эдисон сражался с «пиратами» как лев, в 1915 году суд признал его деятельность в кинематографии скрытой формой монополии. И «чародей из Менло-Парка» вынужден был отступить. К тому времени работа по освоению пригорода Лос-Анджелеса – Голливуда – уже кипела вовсю.

    Это было единственное поражение человека, который добивался в жизни всего, чего хотел. Правда, на склоне лет Эдисон написал в дневнике: «Пока человек не сможет продублировать обыкновенную зеленую травинку, Природа будет вечно насмехаться над его так называемым научным знанием». Но, хотя его безудержный оптимизм несколько поугас, закончил жизнь 85-летний изобретатель, не утратив привычного любопытства. Последнее, что Эдисон сказал перед тем, как впасть в кому, из которой больше не вышел, было: «Если есть загробная жизнь – хорошо. Если нет – тоже неплохо. Свою-то жизнь я прожил с удовольствием и сделал все, что смог».


    Использованы также материалы статьи Владимира Гакова

    «Эдисонов комплекс»: «Коммерсантъ ДЕНЬГИ» № 6 (361) от 20.02.2002


    13 story. Кирилл Новиков. ДЕНЬГИ № 3 (609) от 29.01.2007






    Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Прислать материал | Нашёл ошибку | Наверх