БЕСПОЛЕЗНЕЙШИЕ ЗНАНИЯ

Дополнением к собранию разных бесполезностей в истории культуры напрашивается наука о ненужном знании. Одну из его разновидностей насадил на острие булавки уже Флегель. В своей книге "Geschichte der komischen Litteratur" ("История смешной литературы") того, кто тратит свое время на ни к чему не употребимые знания, он зовет писателем-микрологом. Словно думал при этом о литературной копии микротехника — резчика по вишневой косточке.

Их отцом-мастером, по мнению Флегеля, был любекский супер-интендант Г. X. Гоэц (1667-1729). Достаточно привести отрывок из конспекта его произведений:

1) диссертация о близнецах, упоминаемых в священном писании;

2) puer decennis, то есть о таких ученых, которых в первые десять лет жизни постигла какая-либо катастрофа;

3) princepis bebraice doctus, то есть о властителях, которые были сведущи в древнееврейском;

4) об ученых, утонувших в воде;

5) о детях известных теологов, с которыми случилось несчастье;

6) de claris Schmidiis, то есть о носящих имя Шмид, которые достигли известности.

Эти "носящие имя Шмид", без сомнения, заслужили быть включенными в категорию известных людей, что вытекает из произведения Сам. Теод. Шмида, вышедшего в 1707 году, "Dissertatio de theologis in utero deo concecratis" ("Диссертация о еще во чреве матери посвященных теологии"). То есть сия жемчужина Шмидов не пожалела трудов, исследовала и составила список теологов, которых еще до их рождения родители предназначили к карьере теолога. Очень жаль, что не вышло биографического сборника об известных Шредерах, потому что среди них наверняка был бы и известный ученый по имени М. Шредер, который смело и беспристрастно опубликовал в 1717 году диссертацию "Diss. Historico moralis de misocosmia eruditorum" ("Историко-нравственная диссертация о непорядочности ученых"). То есть он составлял свои записки о грязных ученых. Трудно понять, каким образом можно обрасти такой тьмой учености, чтобы с ее помощью быть в состоянии наковырять данных из сотен книг о неумытости и прочей личной нечистоплотности заслуживающих уважения ученых.

Я наткнулся также на произведение, обобщающее литературное занятие по растолчению воды в ступе. Это книга Дж. А. Бернхарда, ее заглавие "Kurzgefasste curieuse Historie derer Gelehrten" ("Странная история ученых в кратком виде". Франкфурт-на-Майне, 1718). Не надо говорить, что "история в кратком виде" заняла 894 страницы. Не надо говорить также, что речь в ней идет не об истории, а о классификации ученых по весьма странным признакам. Произведение содержит ни более, ни менее 215 глав! Вот несколько названий глав из числа тех, которые делает интересными их невозможная безынтересность. Классификация ученых происходит по следующим признакам:

Те, кто были влюбчивы по натуре

непорочны по натуре

умерены

гневливы

неуживчивы

добродушны

веселыми

честолюбивыми

боязливыми

прижимистыми

расточительными

льстивыми

игривыми

музыкальными

любителями-садоводами

друзьями животных

курильщиками

бедны

должниками

имели хороший почерк

имели плохой почерк

прилежны в работе

небрежны в работе

болели подагрой

имели дурацкую физиономию.

Речь в книге заходит также и о тех несчастных ученых, кого сослали, бросили в тюрьму, повесили, казнили через отсечение головы, сожгли на костре; с другой стороны, перечисляются также и счастливцы по восходящей степени удачи: кто заработал много денег, возведен во дворянство, получил известность, попал в милость к царствующим особам, и кто увенчан венком. Даже за гробом не оставляет их своим вниманием сей добросовестный автор и разносит по главам тех, кто получил хорошую эпитафию, в честь кого была выбита памятная медаль, и, наконец, кто был объявлен святым. Уж дальше того писателю, ученому пойти было невозможно. Естественно, среди святых оказывались главным образом отцы церкви, но были и врачи, и ученые других занятий. Автор желчно замечает, что из среды адвокатов здесь встречаем только одного — Святого Иво. "Легко догадаться, — тонко намекает он, — почему господ адвокатов вредно канонизировать в большем количестве".

Неумолимый автор лезет и в семейную жизнь ученых. Он выстраивает тех, кто остался холостяками, кто рано женились, кто поздно женились, кто женились несколько раз, у кого было мало детей, у кого было много детей, кому дети приносили радость, кому дети приносили только горе, кто со стоном тянул крест домашней жизни, кто держал любовниц, кому жены были верны и кого жены обманывали. Последнее перечисление, к великому удивлению читателя, получилось очень коротеньким, оно и понятно: ученые господа, сообщая свои биографические данные, обычно об этом не распространялись.

А религия? Особенно перемена вероисповедания! По этому признаку ученых у него можно подразделить на следующие группы (пожалуйста, не падайте в обморок): католики, которые стали лютеранами; лютеране, которые стали католиками; лютеране, которые стали реформатами; реформаты, которые стали лютеранами; католики, которые стали реформатами; реформаты, которые стали католиками; евреи, которые крестились; христиане, которые перешли в иудаизм; христиане, которые перешли в турецкую веру; турки, которые стали христианами; крещеные евреи, которые снова стали иудаистами.

И повсюду имена, имена, настоящий кошмар имен. Не пышные кроны тенистого леса, где читатель может остановиться и отдохнуть — нет, лишь древесный питомник с карликовыми саженцами в ряд, на каждом бирка, их безнадежно единообразное множество.

Лишь в одном-единственном месте читатель находит отдохновение: книга III, часть 7, глава 22, которая носит следующий заголовок: "Об ученых, кто растратил свой труд на бесполезные материи ".

Автор двухсот пятнадцати задач на прилежание имел в виду не себя. Куда там. В частности, суровым словом поминает он тех, кто посвятил себя толкованию египетских иероглифов. Бесплодное и напрасное-де это дело, никому от него никакой пользы, как ни ломай голову, все равно их никогда не расшифровать…

Мастер Бернхард проделал феноменальную работу, но оригинальной ее назвать нельзя. Был у него предшественник — Равизий Текстор, гуманист великой учености, ректор Парижского университета. Первое издание его знаменитой книги вышло в 1522 году, затем издания последовали одно за другим. Ее название "Joannis Ravisii Textoris nivernensis officina" ("Школа нивернумского Иоганна Равизия Текстора"). Он запер в шкатулку не ученых своей эпохи, как Бернхард. У него была более высокая цель. Он хотел облегчить студентам университета усвоение гуманистических знаний. Для этого всех встречающихся в классической и новолатинской литературе знаменитостей распределил по легко обозреваемым группам. Классификацию он производил по самым разнообразным принципам. Он подразделил знаменитостей по разным группам, смотря по тому, какой у кого был характер: справедливый, несправедливый, храбрый, трусливый, великодушный, подлый, двуличный, чванливый, завистливый, сутяжный, избалованный, ограниченный, жестокий, строгий, добродушный, скромный, молчаливый, болтливый, гостеприимный, жадный, мотовской.

В отдельную главу были внесены те, кто вел чрезвычайно чистый образ жизни (castissimi). Например, атлет Клитомах: он был настолько скромен, что при виде псов, усердствующих на улице по случаю весеннего знакомства, поворачивался и шел в другую сторону. К сожалению, эта глава, предназначенная в назидание французским студентам, получилась короткой. Ректор не сумел набрать достаточного количества и качества известностей для такого заголовка. Опять же, что отрицать, глава о великих людях блудливой жизни (libidinosi et lascivi) получилась гораздо пространнее.

Неслыханную читаемость и несравненное муравьиное усердие автора лучше всего представлены сборником, составленным о причинах смерти известных личностей. По нему можно выучить имена не только тех, кто умер от различных болезней; в нем автор оком Аргуса прослеживает со всею доскональностью, точностью и со многими подробностями излагает случившееся с ушедшими из жизни по причине насильственной смерти. Он не довольствуется просто тем, что кто-то там погиб в схватке с диким зверем, он делит на группы тех, кто был разорван львом, пронзен клыками дикого кабана, укушен собакой и т. д. На четкость авторского мышления указывает и то, что он не запихивает в общую группу тех, кто обязан смертью лошади, а подразделяет их на две группы: отдельно тех, кого лошадь до смерти ударила копытами, и тех, кто упал с лошади и убился. Откуда только не грозит смерть бедненьким известным людям! От носового кровотечения погиб Аттила, лангобардский король Гримуальд и император Александр. Утонули библейский Фараон, Икар, Леандр и Сафо. Змея убила Лаокоона и Клеопатру. Были и такие, кого поразила насмерть молния, кто поскользнулся на лестнице и разбился, кто погиб от смеха, естественно, были и такие, кого ветер смерти застал в тот момент, когда их уста горели в огне поцелуя…








Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Прислать материал | Нашёл ошибку | Наверх