Как видно из глобальной хронологической карты и ее разложения в сумму трех сдвигов, практически все документы, считающиеся сейчас древними и описывающие события ранее 900 года н. э. (в скалигеровской датировке), являются, вероятно, фантомными дубликатами оригиналов, описывающих события X–XVII веков н. э. Возникает вопрос: «есть ли место» в истории Средних веков для «древнего мира»? То есть не получится ли так, что при попытке расположить «античные тексты» в Средневековье мы не найдем там места ввиду «плотного заполнения» средневековой истории уже известными нам событиями? Как показывает детальный анализ, этого не происходит. Во-первых, происходят отождествления эпох, считавшихся ранее различными. См., например, указанные выше наложения друг на друга целых династий, схожесть которых не была замечена ранее. Во-вторых, многие периоды Средневековья покрыты мраком ввиду полного или частичного отсутствия соответствующих документов, «перенесенных вниз». Их изъятие и перенос «в древность» погрузили в искусственную темноту многие периоды Средних веков.

В XVIII–XIX веках в среде историков сложилась своеобразная точка зрения, будто Средневековье было периодом «темных веков». Якобы приходят в полный упадок и исчезают «великие достижения античности», научная мысль скатывается «на пещерный уровень», великие литературные произведения древности лежат мертвым грузом и всплывают на поверхность только в Возрождение. Причем хранят эти античные тексты якобы невежественные монахи, первейшей обязанностью которых является уничтожение «языческих» книг.

Высшее духовенство якобы в своем большинстве неграмотно. Великие достижения «античной» астрономии — теория затмений, вычисление эфемерид планет и т. д. — полностью забыты. А знаменитый Козьма Индикоплевст, живший якобы в VI веке н. э. и специально исследовавший вопрос о движении Солнца и о звездах, искренне считает, что Вселенная — это ящик, в центре которого из плоской Земли, омываемой Океаном, поднимается гора Арарат, а крышка ящика усеяна звездными гвоздиками. По углам ящика — четыре ангела, производящих ветры. Это — уровень средневековой научной космографии. Якобы исчезает чеканка монет, упраздняется искусство архитектуры, распространяется «всеобщее культурное одичание». И так далее.

Конечно, скалигеровская история Средних веков указывает на некоторые достижения этого периода, однако непременно добавляет, например, следующее: «Но даже эти проблески интеллектуальной работы представляли в Европе VI–VII веков случайные и единичные явления».

Однако на самом деле перед нами не деградация «великого наследия прошлого», а зарождение цивилизации, постепенно создававшей все те культурно-исторические ценности, часть которых затем была в силу хронологических ошибок отброшена в прошлое, создав «в древности» призрачный свет и оголив некоторые участки Средневековья.

Существующая сегодня, например, средневековая история Рима при ближайшем ее рассмотрении вскрывает огромное количество темнот, противоречий, явных нелепостей, которые могут объясняться искаженным хронологическим представлением о роли Средних веков. Весьма бегло опишем ситуацию с историей Рима ввиду ведущей роли римской хронологии.

Любопытный штрих: в знаменитой «Хронике» Орозия мы читаем, что «Эней направился из Трои в Рим» (!). Причем Орозий прибавляет, что об этом ему рассказывали еще в школе. Поясним: такое путешествие гомеровского героя Энея в Рим сокращает, то есть укорачивает, скалигеровскую хронологию лет на 400–500.

Дадим краткий обзор средневековой истории Рима, опираясь, в частности, на фундаментальный труд немецкого историка Ф. Грегоровиуса. «С того времени, как государство готов пало (якобы в VI веке н. э.), античный строй Италии и Рима начал приходить в полное разрушение. Законы, памятники и даже исторические воспоминания — все было предано забвению». Принудительное хронологическое изъятие светских хроник из истории средневекового Рима — например, «Истории» Тита Ливия — превратило Рим с точки зрения современной истории в сугубо религиозный город. Грегоровиус пишет: «Рим удивительным образом обратился в монастырь». Это загадочное превращение ранее «светского Рима» (напомним: железные легионы, несгибаемые герои) в «религиозный Рим» было объявлено в скалигеровской истории «одною из самых великих и изумительных метаморфоз в истории человечества». Средневековые свидетельства о Риме, в скалигеровской хронологии, крайне скудны. Например, говоря о конце VI века н. э., Ф. Грегоровиус сообщает: «События последующих лет нам неизвестны, так как хроники того времени, односложные и такие же смутные, как оно само, упоминают только о бедствиях».

О событиях середины IX века сообщается следующее: «Историку Рима за этот период приходится довольствоваться анналами франкских летописцев, дающими лишь весьма скудные сведения, да жизнеописаниями пап, также содержащими в себе почти одни только указания на то, какие были возведены постройки и какие были сделаны пожертвования. Поэтому для историка нет надежды дать картину гражданской жизни города того времени». И далее: «В папском архиве сохранялось бесчисленное множество церковных актов и регесты… Утрата этих сокровищ (или перенос их «в древность»), погибших бесследно в XII и XIII веках, подвела к тому, что в наших сведениях о том времени явился крупный и неизгладимый пробел». Все это, по-видимому, означает, что подавляющая часть сохранившихся документов по истории средневекового Рима относится ко времени начиная только с XI века н. э.

Ф. Грегоровиус пишет: «Будь в нашем распоряжении все эти регесты… нет сомнения, что и история города Рима с VII по X век (триста лет!) также осветилась бы для нас иным, более ярким светом». «Чтобы написать историю города и увековечить его замечательную судьбу со времени Пипина и Карла, не нашлось ни одного летописца. Германия, Франция и даже Южная Италия… дали нам в наследие большое число хроник; но римские монахи были настолько безучастными к истории своего города, что события, происходившие в нем в эту эпоху, остались для нас окутанными полнейшим мраком». Предполагается, что «в эту же самую эпоху папство ревностно продолжало вести свою древнюю хронику». Но эта папская хроника, как немедленно выясняется, также не является непрерывной и зияет огромными пробелами. «С биографией Николая I (это IX век н. э.) традиционное ведение книги пап прерывается, и нам в нашем дальнейшем изложении истории города не раз придется пожалеть об отсутствии этого источника».

Время от времени средневековые хроники сообщают «античные факты» в применении к Средним векам. Тогда историки начинают говорить о воскрешении воспоминаний, о реминисценциях, о подражании старине и т. д. Приведем пример. Грегоровиус пишет: «Мы встречаем в X веке римлян с прозваниями, звучащими очень странно. Эти прозвища приковывают наше внимание, воскрешая в нашем представлении древние памятники».

В скалигеровской истории много раз вспыхивало обсуждение вопроса о существовании сената и консулата в средневековом Риме. Одни считают, что все эти институты, считаемые «античными», существовали и в Средние века, другие заявляют, что средневековые римляне следовали этим «древним правилам» по инерции, не придавая им «прежнего смысла». Ф. Грегоровиус говорит: «Они (средневековые римляне) призывают себе на помощь из могил древности, ставших уже легендарными, тени консулов, трибунов и сенаторов, и эти тени как бы действительно (!) витают в Вечном городе в течение всех Средних веков».

Говоря об описании средневекового Рима, сохранившемся в знаменитой средневековой книге Graphia, Ф. Грегоровиус смущенно заявляет: «Graphia смешивает прошлое с настоящим». И далее: «То же самое явление, по существу, мы видим в Оттоне III, который со всей страстью вводил уцелевшие остатки Римской империи — чины, одежды и идеи времен этой империи — в свое средневековое государство, где все это выглядело (с точки зрения современного историка) как заплаты… Стремление облагородить варварскую эпоху подобными воспоминаниями было общераспространенным (!)… В самом Риме X века было возобновлено (скорее всего, начато) продолжение неоценимой книги пап, прерванной на жизнеописании Стефана V, — именно в форме кратких таблиц, называемых каталогами… В каталогах обозначены лишь имена пап, их происхождение, время правления и затем приложено коротенькое изложение отдельных событий. Ничто не свидетельствует так ясно о варварстве Рима в X веке, как продолжение знаменитой Liber Pontificalis в ее первоначальной, крайне несовершенной форме».

Средневековые хроники сплошь и рядом сообщают факты, противоречащие скалигеровской хронологии и подтверждающие три сдвига в хронологической карте. Так, например, оказывается, что «неподалеку от Рима Ной (!) основал город и назвал его своим именем; сыновья Ноя, Янус, Иафет и Камез, построили на Палатине город Яникул… Янус жил на Палатине и позднее, вместе с Нимвродом (!)… воздвиг еще город Сатурнию на Капитолии». «В Средние века даже один памятник на форуме Нервы (в Риме) назывался Ноев ковчег».

Все эти якобы «нелепости» — с точки зрения скалигеровской истории — точно соответствуют обнаруженному нами наложению израильского и иудейского царств на Священную Римскую империю X–XIII веков. Вообще: «Только этим античным характером города, преобладавшим в нем в течение всех Средних веков, могут быть объяснены многие исторические события». Оказывается, что первые списки памятников Рима были составлены лишь в XII веке н. э. и представляют собой, как сегодня считается, «изумительную смесь верных и ошибочных названий памятников».

История знаменитых архитектурных памятников Рима более или менее уверенно прослеживается не далее XI–XIII веков н. э. Пример: «В течение долгого времени (после «античности») мы не встречаем имени Капитолия; оно исчезает со страниц истории (просто он еще не построен)». В средневековых названиях памятников Рима царит полный хаос, смесь «древних» и «средневековых» названий. Пример: «Храм Весты некогда считался храмом Hercules Victor, а в настоящее время археологи считают его храмом Кибелы; но и этой богине придется, конечно (?), уступить свое место иному божеству, которое, в свою очередь, какою-нибудь археологическою революцией будет также низвергнуто». Это напоминает больше игру, чем науку. «В течение… более чем 500 лет непроницаемый мрак ночи окутывает эту местность (Капитолий и его окрестности)… Лишь благодаря сохранившемуся преданию о том, чем некогда был Капитолий, он снова приобрел историческое значение и еще раз (!) сосредоточил в себе политическую деятельность города, когда пробудился дух гражданской независимости. В XI веке Капитолий уже был центром всех чисто городских дел… Святыня Римской империи воскресла в воспоминаниях римлян, оживленные собрания знати и народа происходили на развалинах Капитолия (!)… Римляне призывались все в тот же Капитолий, когда предстояли бурные выборы префектов, когда необходимо было получить согласие народа на избрание Каликста II или требовалось призвать римлян к оружию. Возможно, что свое помещение префект города имел также на Капитолии (спал под открытым небом? — В.Н.), так как префект, назначенный Генрихом IV… жил именно здесь. Далее, судебное разбирательство производилось тоже во дворце, находившемся в Капитолии (тоже среди развалин? — В.Н.)». И так далее в том же духе, ворох странностей и даже нелепостей, возникших лишь потому, что современный историк убежден, будто все античное давным-давно сгинуло.

Можно ли допустить, даже в качестве гипотезы, что все эти собрания, совещания, выборы, споры, обсуждения документов (и их хранение), вынесения ответственных государственных решений, подписания официальных бумаг и т. д. и т. п. совершались на грудах старых заросших развалин, а не в специально устроенных помещениях, которые и были построены для этих целей и именно в это время, а разрушены они были уже значительно позднее, поскольку в Риме XIII–XVI веков было достаточно «волн разрушений». Туман ортодоксальной традиции настолько плотно окутывает Грегоровиуса — а ведь это один из самых серьезных, «документированных» историков Рима и Средневековья в целом, — что он продолжает свое изложение, по-видимому, не чувствуя всей нелепости описываемой им картины, противоречащей элементарному здравому смыслу: «Сидя на опрокинутых колоннах Юпитера или под сводами государственного архива, среди разбитых статуй и досок с надписями, капитолийский монах, хищный консул, невежественный сенатор — могли при виде этих развалин чувствовать изумление и погружаться в размышления об изменчивости судьбы».

Не замечая комической невероятности таких законодательных собраний при папах, претендующих на мировое господство, Грегоровиус продолжает: «Сенаторы, приходившие на развалины Капитолия в высоких митрах и парчовых мантиях, имели разве только смутное представление о том, что некогда именно здесь объявлялись государственными людьми законы, произносились ораторами речи… Нет насмешки ужасней той, которую пережил Рим!.. Среди мраморных глыб (и заседающих на них сенаторов) паслись стада коз, поэтому часть Капитолия получила тривиальное название «Козлиной горы»… подобно тому, как Римский форум стал называться «выгоном» (уж не сенаторов ли?)».

Далее Грегоровиус в подтверждение нарисованной им картины разрушения приводит средневековое описание Капитолия — единственный первоисточник вплоть до XII века н. э. Самое поразительное, что в этом тексте, занимающем целую страницу современной книги крупного формата (петитом), ни слова не говорится о каких-либо разрушениях, а описывается средневековый Капитолий как функционирующий политический центр средневекового Рима. Говорится о роскошных зданиях, храмах и т. п. О стадах коз, бродящих среди этой золотой роскоши, не говорится ни слова. Говоря о средневековом Риме X–XI веков, Грегоровиус отмечает: «Казалось, Рим вернулся к давно прошедшим временам: так же как в древности, Рим теперь имел сенат и вел войну с латинскими и тусцийскими городами, которые, в свою очередь, снова соединились вместе, чтобы вести борьбу с Римом». А в XII веке: «Арнольд (Брешианский) излишне отдавался древним традициям». Оказывается, он «восстановил» древнее (считающееся сегодня античным) сословие всадников. Далее, в XII веке папа Александр III «возрождает вновь языческий триумф древних императоров».

«Знаменитое имя Аннибала снова появилось в средневековой фамилии, из которой в течение нескольких столетий выходили сенаторы, военачальники и кардиналы… В XIII веке… римский народ проникся новым духом; как в древности, во времена Камилла и Кориолана, он выступил на завоевание Тусции и Лациума. Снова появились на поле брани римские знамена с древними инициалами S.P.Q.R.».

Этот список «вновь возродившихся», «воскресших» древних античных традиций, имен, ритуалов и т. п. можно продолжать на многих страницах, что и сделано при построении глобальной хронологической карты. Здесь же ограничимся лишь отдельными примерами.

Единственными первоисточниками по археологии и памятникам средневекового Рима сегодня являются две книги, составленные не ранее XII–XIII веков. С точки зрения скалигеровской хронологии названия римских памятников, приведенные в этих книгах, часто считаются ошибочными и хаотичными. Например, базилика Константина названа храмом Ромула (!). Этот факт, кстати, подтверждает обнаруженный параллелизм между Константином и Ромулом. Кроме таких отождествлений, средневековые хроники сплошь и рядом вступают в противоречие с принятой сегодня версией истории. Например, Рикобальд утверждает, что знаменитая «античная» конная статуя Марка Аврелия была отлита и поставлена по приказанию папы Климента III (а ведь это уже конец XI века). Грегоровиус растерянно комментирует: «Это ошибочно утверждает Рикобальд…» Какова аргументация? Такова: «Каким образом при таком низком уровне, на котором стояло в Риме тогда искусство, могла быть выполнена подобная работа из бронзы?»

Хронологические странности, окутывающие эту знаменитую статую, время от времени выплескиваются даже на страницы популярной прессы. «Необычна история конной статуи. Обросшая легендами, она таит в себе немало загадок. Неизвестно, например, кем и когда она была создана, где стояла в Древнем Риме… Обнаружена она была в Средние века случайно на одной из римских площадей… По ошибке статую сочли за изображение Константина (?!)». Эта точка зрения скалигеровской истории хорошо известна. Днем невежественные средневековые монахи якобы уничтожают языческие статуи, книги и т. п., а по ночам тайком восстанавливают статуи и тщательно копируют, переписывают «античное наследие», чтобы донести его сквозь темные века к вершинам Возрождения.

В XIII веке в Риме расцветает искусство, основанное якобы на безжалостном разграблении древних античных собраний и трансформации их в Средневековые. Например, средневековые римляне использовали для погребений якобы «античные саркофаги». При этом, согласно трактовке Грегоровиуса, только в конце XIII века начинают появляться новые, оригинальные мавзолеи, уже непохожие на «античные» — в представлении Ф. Грегоровиуса, — а потому с облегчением названные средневековыми. Впрочем, здесь же Грегоровиус удивляется: «В Риме не сохранилось ни одного памятника знаменитых людей первой половины XIII столетия».

Оказывается, кардинал Вильгельм Фиески, умерший якобы в 1256 году, «лежит в античном (!) мраморном саркофаге, рельефы которого изображают римскую свадьбу, — странный выбор для кардинала!» Да неужели средневековые кардиналы были настолько бедны, что были вынуждены пользоваться древними саркофагами, выбрасывая из них останки предков? В конце концов, это — кощунство! Здравый смысл подсказывает нам, что все дело в противоречии между нашими современными представлениями о хронологии и подлинными образцами средневекового искусства, объявленного потом «античным», то есть очень древним.

Очень любопытен сенаторский мавзолей в Арчели. Этот монумент «странным образом, — продолжает удивляться Грегоровиус, — соединяет в себе античную древность со средневековыми формами; мраморная урна с вакхическими рельефами… служит основанием, на котором возвышается украшенный мозаикой саркофаг с готической надстройкой».

Где жили могущественные роды гвельфской и гибеллинской аристократии в средневековом Риме? Оказывается, в развалинах античных бань! Так вынуждены считать сегодняшние историки, сталкиваясь со странностями скалигеровской хронологии. Вот что сообщает Грегоровиус: «Могущественные роды владели склонами Квиринала и построили свои укрепления вблизи форума времен империи… здесь были… Капоччи, поселившиеся в термах (в банях!) Траяна, и Конти; тогда как вблизи, в термах Константина (!), находился четвертый замок Колонна… Гигантские развалины форумов Августа, Нервы и Цезаря легко были превращены (?) в крепость, и Конти воздвигли ее в виде господствующей над городом цитадели».

Будучи вынужденным следовать скалигеровской хронологии, Грегоровиус тем не менее не может не признаться, что никаких подлинных свидетельств существования этой гигантской башни-крепости ранее Конти — нет! «Ничто не доказывает, чтобы она стояла уже многие столетия и была только увеличена Конти» (там же). Но ведь отсюда следует, что построил этот замок, по-видимому, сам Конти (как средневековую крепость), а ее «глубочайшую древность» декларировали уже потом, когда скалигеровская хронология стала отодвигать подлинные средневековые строения в глубокое прошлое.

В заключение — одно полезное наблюдение. Многие классические «античные» тексты написаны на пергаменте или папирусе. Причем написаны они великолепным литературным языком. С другой стороны, действительно древние тексты написаны корявым, кратким стилем. И это естественно. Лишь со временем примитивный язык шлифуется и становится высоколитературным. Более того, в древности при письме воспроизводились лишь согласные — как костяк слова, а гласные опускали вообще либо заменяли их мелкими надстрочными значками. Поэтому и возникла так называемая проблема огласовки многих древних текстов, в частности, библейских. То есть — как вставить «нужные гласные», чтобы восстановить подлинник. По-видимому, ввиду редкости и дороговизны писчего материала в древности писцы попросту экономили материал, сокращали текст, оставляя лишь согласные. Возникает естественная мысль — отточенный литературный стиль свидетельствует не только о длительной эволюции культуры, но и о доступности писчего материала, чтобы можно было тренироваться в выработке хорошего языка. Например, бумага довольно дешева. Но ведь в античности бумаги не было. Как нам объясняют сегодня, античные классики писали на пергаменте. Насколько же был доступен пергамент?

Для того чтобы приготовить один лист пергамента, нужно:

1) содрать кожу с молодого теленка не старше 6 недель или с молодого барашка;

2) размачивать ее до 6 суток в проточной воде;

3) содрать мездру особым скребком;

4) разрыхлить шерсть гноением кожи в сырой яме и золением известью от 12 до 20 суток;

5) ободрать разрыхлившуюся шерсть;

6) проквасить голую кожу в овсяных или пшеничных отрубях, чтобы удалить из нее избыток извести;

7) продубить кожу растительными дубильными экстрактами, чтобы она после высыхания стала мягкой;

8) выровнять неровности, натирая пемзой кожу, предварительно посыпанную мелом.

Это — необходимые этапы приготовления каждого листа пергамента. Все это ставило пергамент (и папирус) на уровень драгоценных предметов, и такое положение сохранялось вплоть до изобретения тряпичной бумаги накануне эпохи Возрождения.

Откроем, например, труд Тита Ливия. «Будет ли стоить труда, если я напишу историю римского народа от основания столицы? Этого я хорошо не знаю, да если бы и знал, то не решился бы сказать. Дело в том, что предприятие это, как я вижу, и старое, и многими опробованное, причем постоянно появляющиеся новые писатели думают или принести нечто новое со стороны фактической, или превзойти суровую древность искусством изложения…»

Нас уверяют, что таким слогом были написаны в I веке до н. э. 142 (по другим данным 144!) книги Тита Ливия. Для выработки такого уверенного стиля нужно было, надо думать, написать много черновиков. Сколько же пергамента потребовалось для этого!

Сегодня считается, что знаменитый «античный» римский историк Тацит жил в I веке н. э. Самое известное его произведение — «История». Книги Тацита затем надолго исчезают из поля зрения, никому не известны и всплывают лишь не ранее XIV–XV веков н. э. Вот что рассказывает нам скалигеровская история.

«У средневековых писателей XI–XIII веков непосредственного знакомства с Тацитом обычно нет, его знают только на основании Орозия… В XIV веке Тацит становится более известным. Рукописью из Монтекассино пользовался (между 1331–1334 гг.). Паулин Венетский… а затем… Боккаччо… Потом она… попала к известному флорентийскому гуманисту Никколо Никколи, а ныне находится в той же Флоренции в Медицейской библиотеке… Наша традиция последних книг «Анналов» и «Истории» восходит в основном к этой рукописи. Только одна итальянская рукопись 1475 г., находящаяся ныне в Лейдене, имела, по-видимому, еще какой-то другой источник. С 20-х годов XV века итальянские гуманисты начинают разыскивать рукописи Тацита в Германии. История этих поисков во многом остается неясной из-за того, что обладатели новонайденных текстов нередко утаивали свои приобретения, особенно если они сделаны были нечестным путем. В 1425 г. известный гуманист, папский секретарь Поджо Браччолини получил от монаха из Герсфельдского аббатства инвентарную опись ряда рукописей, в числе которых находилась рукопись малых трудов Тацита… Откуда была эта рукопись — из Герсфельда или из Фульды, — получил ли ее Поджо и когда именно, до конца не выяснено. В 1455 г. она, или копия ее, уже находилась в Риме и легла в основу дошедших до нас рукописей».

Таким образом:

1. По скалигеровской хронологии, Тацит жил якобы в I веке н. э.

2. Однако в Средние века его «История» известна не была.

3. Биография имеющейся сегодня в нашем распоряжении «Истории» реально прослеживается от нашего времени «вниз» лишь до XIV или XV века н. э.

4. Ранее XIV века н. э. о судьбе «Истории» Тацита ничего достоверно не известно. А потому возникает гипотеза, что книги Тацита могли быть написаны в эпоху Возрождения как подлинные тексты, рассказывающие о реальных средневековых событиях X–XIV веков н. э.

Обратим внимание на интересный факт. Процитированный из академического издания рассказ о судьбе книг Тацита звучит сдержанно, нейтрально и ничем особенным не поражает. Разве что странным полуторатысячелетним разрывом между моментом написания книги и ее реальным появлением на свет в XV веке н. э.

На самом деле за этим сухим текстом скрываются странные обстоятельства, окутывающие находку книг Тацита. Современные историки не любят вспоминать об этих фактах, так как они вызывают много недоуменных вопросов и серьезные сомнения в правильности датировки событий, описанных в книгах Тацита.

Что же на самом деле происходило в XV веке? Посмотрим на историю открытия знаменитой «Истории» Корнелия Тацита. Французский эксперт Гошар и английский эксперт Росс независимо друг от друга выступили в конце XIX века с утверждением, будто «История» Корнелия Тацита в действительности написана в XV веке н. э. знаменитым гуманистом эпохи Возрождения Поджо Браччолини. Другими словами, они обвинили Поджо Браччолини в преднамеренной фальсификации. Публикация работ Гошара и Росса сначала вызвала большой скандал. Затем, однако, будучи не в состоянии возразить что-либо Гошару и Россу по существу, оппоненты свернули дискуссию и окружили их исследование завесой молчания.

Гошар и Росс проделали действительно замечательную работу. Сразу скажем, что сегодня, располагая информацией, неизвестной Гошару и Россу, мы не можем согласиться с их выводом, будто «История» Тацита — фальсификат. Из обнаруженных нами фактов и из новой концепции короткой хронологии следует, что «История» скорее всего является подлинником, но описывающим не какую-то ветхую древность, а реальные события Средних веков.

Но это не означает, что исследование Гошара и Росса утрачивает смысл. Отнюдь нет. Они действительно обнаружили явные следы, указывающие на позднесредневековое происхождение рукописи «Истории» Тацита. Гошар и Росс ошиблись лишь в одном — в интерпретации собственного результата. Не подозревая об ошибочности хронологии Скалигера — Петавиуса, они расценили вскрытые ими факты как доказательство подложности «Истории». С нашей же точки зрения эти же самые факты могут указывать на XIV–XV века н. э. как на время создания «Истории» — подлинного исторического текста, описывающего события XIV–XV веков н. э.

Теперь посмотрим, в какой атмосфере «обнаруживались» в эпоху Возрождения «древние» рукописи. Браччолини считается одним из самых ярких писателей Возрождения XV века. Он — автор первоклассных исторических и моралистических книг. «О богословских вопросах… он умеет говорить языком, который без подписи Браччолини всякий принял бы за язык какого-либо из отцов церкви». Он — автор археологического руководства к изучению памятников Рима и известной «Истории Флоренции» — труда типа Тацитовой летописи.

«Этот блистательный подражатель был в полном смысле слова властителем дум своего века. Критика ставила его на один уровень с величайшими авторами Возрождения… Первую половину итальянского XV века многие находили возможным определять «веком Поджо»… Флоренция воздвигла ему заживо статую, изваянную резцом Донателло.

Широкий образ жизни стоил Поджо Браччолини дорого… и заставлял его вечно нуждаться в деньгах. Источником добавочных доходов явились для него розыски, приготовление и редактирование списков античных авторов. В XV веке… это была очень доходная статья. При содействии флорентийского ученого, книгоиздателя… Никколо Никколи (1363–1437)… Поджо Браччолини устроил нечто вроде постоянной студии по обработке античной литературы и привлек к делу целый ряд сотрудников и контрагентов, очень образованных, но сплошь — с темными пятнами на репутациях… Первые свои находки Поджо Браччолини и Бартоломео ди Монтепульчано сделали в эпоху Констанцского собора… В забытой, сырой башне Сен-Галленского монастыря, «в которой заключенный трех дней не выжил бы», им посчастливилось найти кучу древних манускриптов: сочинения Квинтилиана, Валерия Флакка, Аскония Педиана, Нония Марцелла, Проба и др.

Открытие это сделало не только сенсацию, но и прямо-таки литературную эпоху». Через некоторое время Браччолини обнаружил фрагменты «из Петрония» и «Буколики» Кальпурния. Обстоятельства всех этих находок не были разъяснены.

Кроме оригиналов, Браччолини торговал и копиями, которые сбывал за огромные деньги. Например, продав Альфонсу Арагонскому копию рукописи Тита Ливия, Поджо на вырученные деньги купил виллу во Флоренции. «С герцога д'Эсте он взял сто дукатов (1200 франков) за письма св. Иеронима, — и то с великим неудовольствием… Клиентами Поджо были Медичи, Сфорца, д'Эсте, аристократические фамилии Англии, Бургундский герцогский дом, кардиналы Орсини, Колонна, богачи, как Бартоломео ди Бардис, университеты, которые в ту пору… либо начинали обзаводиться библиотеками, либо усиленно расширяли свои старые книгохранилища».

Перейдем теперь к истории открытия книг Тацита. Основные списки книг Тацита — так называемые Первый и Второй Медицейский списки — хранятся во Флоренции, в книгохранилище, среди директоров-устроителей которого был Поджо. Эти списки, согласно скалигеровской хронологии, являются прототипами всех других древних списков Тацита. Первое печатное издание Тацита было сделано в 1470 году со Второго Медицейского списка или его копии, якобы хранившейся в Венеции, в библиотеке Св. Марка. «Но отсюда он исчез, а может быть, никогда в ней и не был». «Два Медицейских списка… дают полный свод всего, что дошло до нас от исторических произведений Тацита».

Скалигеровская хронология считает, что Тацит родился в интервале 55–57 гг. н. э. Год смерти Тацита неизвестен. Таким образом, традиционно предполагается, что Тацит жил в I веке н. э. Затем его имя исчезает на многие века вплоть до эпохи Возрождения. Гошар и Росс собрали все упоминания о Таците ранее находки его рукописи Поджо в XV веке. Оказывается, этих упоминаний совсем немного, причем носят они весьма общий и неопределенный характер, могут относиться к людям, не имеющим ничего общего с автором «Истории». Таким образом, даже в скалигеровской хронологии никаких реальных сведений о Таците — авторе «Истории» — ранее XV века попросту нет!

Как же «нашли Тацита»? «В ноябре 1425 года Поджо из Рима уведомил Никколи во Флоренции, что «некий монах» предлагает ему партию древних рукописей… в числе их «несколько произведений Тацита, нам неизвестных». Никколи немедленно соглашается на сделку. Но покупка почему-то затягивается на много месяцев. «Поджо тянет дело под разными предлогами… На запрос Никколи Поджо дал довольно запутанный ответ, из которого ясно только одно — что в эту пору книги Тацита у него еще не было… С монахом Поджо что-то немилосердно врет и путает: монах — его друг, но, будучи в Риме, почему-то не побывал у Поджо… Книги в Герсфельде, а получить их надо в Нюрнберге и т. д.». Раздраженный Никколи вытребовал себе «обнаруженный» Поджо каталог книг. И тут неожиданно выяснилось, что «в каталоге никакого Тацита не оказалось»!

«В такой странной волоките недоразумений, имеющих вид искусственности, проходят 1427 и 1428 годы». Наконец в 1428 году Поджо извещает Никколи, что таинственный монах опять прибыл в Рим, но — без книги! «Растянувшись чуть ли не на пять лет, открытие Поджо огласилось раньше, чем было совершено, и вокруг него роились странные слухи. Никколи очень волновался, а Поджо отвечал: «Я знаю все песни, которые поются на этот счет… так вот же, когда прибудет Корнелий Тацит, я нарочно возьму да и припрячу его хорошенько от посторонних». «Казалось бы, — справедливо замечает Гошар, — самою естественною защитою рукописи от дурных слухов — показать ее всему ученому свету, объяснив все пути, средства и секреты ее происхождения. Поджо, наоборот, опять обещает хитрить…»

Гошар и Росс обнаружили, что в «много позднейшем издании писем своих к Никколи Поджо, упустив из виду даты переписки своей о Таците 1425–1429 годов, с каким-то задним намерением фальсифицировал даты 28 декабря 1427 года и 5 июня 1428 года в двух вновь оглашенных письмах». В этих письмах Поджо просит Никколи выслать ему (?!) другой экземпляр Тацита, находящийся будто бы уже у Никколи. Сопоставляя даты переписки и тексты писем, Гошар утверждает, что этот таинственный «второй экземпляр» есть не что иное, как Первый Медицейский список, обнаруженный якобы лишь много лет спустя!

Гошар считает, что «даты писем подложны, сочинены post factum появления в свет Тацита от имени Никколи затем, чтобы утвердить репутацию первого… списка (так называемого Второго Медицейского), вошедшего в обиход разных княжеских библиотек, и подготовить дорогу второму списку». Сегодняшние историки считают, что эти два списка были обнаружены в обратном порядке.

Амфитеатров писал: «Изучая историю происхождения Первого Медицейского списка (обнаруженного вторым)… нельзя не отметить, что повторяется легенда, окружавшая 80 лет тому назад список Никколо Никколи… Опять на сцене северный монастырь, опять какие-то таинственные, неназываемые монахи. Какой-то немецкий инок приносит папе Льву X начальные пять глав «Анналов». Папа в восторге, назначает будто бы инока издателем сочинения. Инок отказывается, говоря, что он малограмотен. Словом, встает из мертвых легенда о поставщике Второго Медицейского списка (найденного первым), герсфельдском монахе… Посредником торга легенда называет… Арчимбольди… Однако Арчимбольди не обмолвился об этом обстоятельстве ни единым словом, хотя Лев X — якобы через его руки — заплатил за рукопись 500 цехинов, то есть 6000 франков, по тогдашней цене денег — целое состояние (тут не до хронологии!). Эти вечные таинственные монахи, без имени, места происхождения и жительства, для Гошара — продолжатели фальсификационной системы, пущенной в ход Поджо Браччолини. Их никто никогда не видит и не знает, но сегодня один из них приносит из Швеции или Дании потерянную декаду Тита Ливия, завтра другой из Корвеи или Фульды — Тацита и т. д., — всегда почему-то с далекого, труднодостижимого севера и всегда как раз с тем товаром, которого хочется и которого недостает книжному рынку века». Изучение переписки Поджо лишь усиливает подозрения. Авторы писем либо вообще умалчивают о находках, либо приводят взаимоисключающие версии.

«Бейль рассказывает, что папа Лев X так желал найти недостающие главы Тацита, что не только обещал за них деньги и славу, но и отпущение грехов. Удивительно ли, что их поторопились найти? (Тут не до хронологии). Итак, обе части Тацитова кодекса одинаково загадочны происхождением своим. Гошар предполагает по единству темнот и легенд, их окружающих, что они обе — одного и того же происхождения и общей семьи: что они вышли из римской мастерской флорентийца Поджо Браччолини».

Гошар и Росс приводят данные, наглядно показывающие изумительную способность Поджо к перевоплощению. Для Поджо латынь — родной язык. «Он пишет не иначе как по-латыни, и как пишет! По гибкости подражания — это Проспер Мериме XV века… Когда читателю угодно, Поджо — Сенека, Петроний, Тит Ливий; как хамелеон слова и духа, он пишет под кого угодно».

Анализ книг Тацита обнаруживает серьезные расхождения между их содержанием (об истории и географии античного Рима) и принятой сегодня скалигеровской версией древнеримской истории. «Громадный список противоречий приводит и Гастон Буассье… Перечислив множество ошибок (ошибок ли?), которые не мог сделать римлянин I века (в представлении скалигеровских историков), Гошар отмечает те из них, которые обличают в авторе человека с мировоззрением и традициями XV века».

Это — важный момент. Для Гошара, Росса, Гастона Буассье и других критиков Тацита все это доказывает подложность «Истории» Тацита. Будучи воспитанными на скалигеровской истории, они и не могут иначе трактовать обнаруженные ими противоречия Никаких противоречий тут нет. Достаточно предположить следующее: «История» Тацита описывает реальные события XII–XV веков н. э. И Тацит как автор XV века, естественно, имеет «мировоззрение и традиции XV века». И обнаруженные историками «промахи» оказываются свидетельствами подлинности «Истории» Тацита, но только при условии, что время ее действия переносится в Средние века.

В то же время Гошар и Росс вскрыли действительно исключительно странные обстоятельства появления на свет «Истории» Тацита. По их мнению, они указывают на подлог Поджо подлинного текста «Истории». А может быть, «Тацит» — это просто литературный псевдоним Поджо Браччолини? Он действительно мог описать события «античного» Рима, происшедшие в XIII–XV веках н. э., опираясь на какие-то подлинные, дошедшие до него документы. Судите сами. «В Лондоне он (Поджо) жил, очень обманутый в расчетах на щедрость Бофора… В 1422 году… Пьеро Ламбертески предлагает ему проект какой-то исторической работы, которая должна быть выполнена по греческим источникам и в строгом секрете в трехгодичный срок, во время которого Поджо будет обеспечен гонораром в 500 золотых дукатов. «Пусть он даст мне шестьсот и — по рукам!» — пишет Поджо, поручая Никколи сладить это дельце. «Занятие, им предлагаемое, очень мне нравится, и я надеюсь, что произведу штучку, достойную, чтобы ее читали». Месяцем позже он пишет: «Коли я увижу, что обещания… Пьеро перейдут от слов к делу, то — не только к сарматам, к скифам я рад буду забраться ради работы этой… Держи в секрете проекты, которые я тебе сообщаю. Если я поеду в Венгрию, это должно остаться тайною для всех, кроме нескольких друзей». В июне: «Будь уверен, что если мне дадут время… я сочиню вещь, которою ты будешь доволен… Когда я сравниваю себя с древними, я опять верю в себя. Если взяться хорошенько, то я ни перед кем не ударю в грязь лицом…»

Где он был затем — неизвестно. По Корниани, в самом деле зачем-то жил в Венгрии. По Тоннели, приехал прямо во Флоренцию. Состоялась ли его загадочная сделка с Ламбертески, мы также не знаем. Имя Ламбертески исчезает из переписки Поджо, что Гошар объясняет тем условием, что Поджо сам был редактором издания своих писем… Но даже если бы сделка и не состоялась и дело разошлось, то какой же осадок все-таки остался на дне этого эпизода? А вот какой: Ламбертески предлагал Поджо выполнить какой-то тайный исторический труд. Тайна соблюдалась настолько строго, что Поджо должен был работать в Венгрии, между тем как его предполагали бы все еще в Англии. Для работы этой он должен был изучать греческих авторов… В этой работе ему предстояло состязаться с античными историками, чего он хотел и боялся. И наконец, весь секрет, которого от него требовали, а он принимал, показывает, что дельце-то предполагаемое было хотя и литературное, и ученое, но — не из красивых.

Ламбертески имел моральное право обратиться к Поджо с таким предложением, так как Поджо уже был один раз пойман на изготовлении фальсификата. Несколькими годами ранее Поджо выпустил в свет у Никколи «Комментарии Кв. Аскония Педиана». «Оригинала, с которого были выпущены эти «Комментарии», никто никогда не видал, а все копии Никколи переписывал тоже с копии, присланной ему Поджо из Констанца. Успех был громадный, хотя… ученый мир быстро разобрал, что дело тут неладно… Успех подложного Аскония Педиана вызвал серию других подлогов от имени того же фантастического автора, но все они были слишком грубы и немедленно разоблачались. Поджо… оказался лишь искуснее других… Прежде чем начать свою аферу с Тацитом, он пробует запродать Козьме Медичи и Леонелло д'Эсте какой-то великолепный экземпляр Тита Ливия — и опять в таинственной обстановке: на сцене дальний монастырь на островке Северного моря, шведские монахи и пр. Тут дело вряд ли шло о подлоге сочинения, но очень могло идти — о подлоге экземпляра. Известно, что Поджо владел ломбардским почерком в совершенстве, а именно такой рукописью он и соблазнял… принцев. Но тут у него дело сорвалось, и затем драгоценный экземпляр исчезает куда-то без вести… Замечательно, что в этот период жизни своей Поджо, столь вообще плодовитый, не пишет ничего своего… Зато он бесконечно много учится — и систематически, односторонне, видимо, дрессируя себя на какую-то ответственную работу по римской истории императорского периода. Никколи едва успевает посылать ему то Аммиана Марцеллина, то Плутарха, то Географию Птолемея и т. д.».

Гошар считает, что начинал свой подлог Поджо один, но был вскоре вынужден посвятить в это дело и Никколи. Сначала они, вероятно, пустили в обращение так называемый Второй Медицейский список, а Первый придерживали в целях «содрать две шкуры с одного вола». Однако вскоре рынок был испорчен появлением значительного числа разоблаченных подлогов. Поджо не решился рисковать второй раз. Этот Первый список был, вероятно, пущен в обращение его сыном — Джованни Франческо, — после того как он промотал все состояние отца.

Кроме указанных произведений фирма Поджо — Никколи пустила в обращение тексты следующих классических авторов: полного Квинтилиана, некоторые трактаты Цицерона, семь его речей, Лукреция, Петрония, Плавта, Тертуллиана, некоторые тексты Марцеллина, Кальпурния Секула и др.

После находки Тацита рынок всколыхнулся. В 1455 году «Энох д'Асколи нашел в каком-то датском монастыре (и снова монастырь, и снова на севере) Тацитовы «Диалог об ораторах», «Жизнеописание Агриколы» и «Германию», язык которых и характер, как известно, значительно разнятся от «Истории» и «Анналов»… Появились на рынке «Facetiae», приписываемые Тациту, и подлог был не скоро разоблачен».

Еще раз повторим — Гошар и Росс настаивали на теории подлога Тацита лишь потому, что верили скалигеровской хронологии. Отказ от нее и перенос событий античного Рима в XIII–XV века н. э. кардинально меняет наше отношение даже к таким событиям, как загадочное участие Поджо в обнаружении книг Тацита.

Ситуация с историей средневековой Греции в смысле полноты информации значительно хуже, чем с историей Рима. Как и история других «античных» городов, история Афин характеризуется «древним» расцветом, затем — погружением в темноту Средних веков, из которых город начинает всплывать только в середине Средневековья, позже Рима.

Грегоровиус писал: «Что касается собственно истории Афин, то его судьбы в эту эпоху (речь идет о Средних веках) покрыты таким непроницаемым мраком, что было даже выставлено чудовищнейшее мнение, которому можно было бы поверить, а именно, будто Афины с VI по X век превратились в необитаемую лесную поросль, а под конец и совсем были выжжены варварами. Доказательства существования Афин в мрачнейшую эпоху добыты неоспоримые, но едва ли может служить что-нибудь более разительным подтверждением полнейшего исчезновения Афин с исторического горизонта, как тот факт, что потребовалось приискивать особые доказательства ради того только, что достославнейший город по преимуществу исторической страны вообще влачил еще тогда существование».

Эти данные о положении Афин в Средние века впервые были четко сформулированы Фальмерайером в XIX веке. Чтобы объяснить как-то эту загадочную «катастрофу» — исчезновение великой античной Греции, — он предположил, будто аваро-славяне «вырезали всю Древнюю Грецию». Однако никаких документов, подтверждающих это «вырезание», нет. «Начиная с VII столетия Греция настолько становится безразличной для истории, что имена итальянских городов… гораздо чаще упоминаются византийскими летописцами, нежели Коринф, Фивы, Спарта или Афины. Но и за всем тем, ни единый из летописцев ни словом не намекает на покорение или на опустошение Афин пришлыми народами».

Ф. Грегоровиус пишет: «Город (Афины) обезлюдел, обеднел, его морское могущество и политическая жизнь угасли так же, как жизнь и во всей вообще Элладе». «Славу же за современным (то есть Средневековым) городом обеспечивают не столько мудрецы, сколько торговцы медом». «На Афины и Элладу теперь спускались более глубокие сумерки».

Знаменитый «античный» Парфенон поразительным образом оказывается христианской церковью! «Пресвятая Дева Мария уже начинала победоносную борьбу с древней Палладою из-за обладания Афинами… Афиняне (в X веке) построили красивую церковь и водрузили на ней этот образ (Богоматери), который и нарекли Атенайя (то есть попросту Афина!)». Более того, историки сообщают: «Предание образу Богоматери придает наименование «Атенайи» (Афины); позднее это же название придается образу «Панагии Атениотиссе», который в Средние века был высоко чтим в Парфеноновском храме». Итак, кроме тождества Афина — Богоматерь, мы обнаруживаем, что «античный» Парфенон был посвящен христианской Богоматери — Афине. Как мы начинаем теперь понимать, Афина — это было просто одно из имен Марии Богородицы. «Благороднейший из всех человеческих городов безнадежно погрузился в мрачнейшую для него византийскую эпоху… Новый Рим на Босфоре начинал взирать все с более возраставшим презрением на падшую руководительницу Грецию, на маленький провинциальный городок Афины».

«Что касается судеб афинских памятников, то они, в общем, остались в неизвестности… Греки просидели сотни лет, безвестные в истории, под сенью развалин седой своей древности… Некоторые из красивейших древних построек соблазнили афинских христиан переделать их в церкви. Когда именно совершилось это впервые и когда впервые афинский храм превратился в храм христианский, о том мы ничего не знаем. История афинских церквей очень смутна».

Об «античном» Парфеноне сообщается следующее: «Христианская религия обратила на свои потребности великую святыню античной богини на Акрополе (Парфенон), совсем почти не повредив храма… Во всей истории преобразования понятий античных верований и святынь в христианские не найдется ни одного примера такой легкой и полной подстановки, какая постигла Палладу Афину, замещением ее Пресвятой Девой Марией… Афинскому народу не потребовалось даже менять прозвища для своей божественной девственной покровительницы, ибо и Пресвятая Дева Мария ими теперь именовалась Parthenos».

Средневековые Афины впервые появляются на исторической арене после якобы многих столетий небытия как небольшое византийское укрепление, «восстановленное» якобы Юстинианом еще в VI веке н. э., на территории, сплошь заселенной аваро-славянами. Никаких следов «древних греков-эллинов» здесь нет и в помине. Вообще весь «Акрополь превратился в святыню Пресвятой Девы Марии». Мы не имеем фактических доказательств в пользу существования в Афинах школ и общественных библиотек. Тот же мрак покрывает гражданское устройство города Афин в данную эпоху».

Почему «улетучилась классическая мысль» из Греции? Куда исчезли «классические греки»? Почему исчез знаменитый «античный» военно-морской потенциал Афин, «возродившийся», между прочим, в XII–XIII веках, в крестоносную эпоху? Документы указывают, что византийцы не были гонителями наук, нет сообщений о действиях инквизиции. «Закрытие» знаменитой Академии в Афинах происходит, как растерянно говорит Грегоровиус, «бесшумно». Сам термин «эллины» появился в достоверной истории очень поздно: «Только в XV столетии Лаоник Халкокондил, родом афинянин, присваивает опять (якобы через много сотен лет небытия) своим землякам наименование «эллинов»».

Действительно ли в Греции ославянились в Средние века первоначально населявшие ее эллины, как утверждает ска-лигеровская история, — или, напротив, эллинизировались в позднее Средневековье жившие здесь ранее аваро-славяне? Теории об «ославянении древних греков» основаны лишь на догадках. А с другой стороны, византийский историк X века Шафарик прямо пишет: «И теперь также почти весь Эпир и Эллада, Пелопоннес и Македония населены скифо-славянами». Грегоровиус добавляет: «Ввиду подобных свидетельств со стороны византийцев ославянение древнегреческих земель следует принять за исторический факт».

Славянские названия городов, рек, гор и т. п. густым слоем покрывают всю историю средневековой Греции. Например, Волгаста, Горицы, Границы, Кривицы, Глоховы, Подагоры. И только начиная с XIII–XV веков постепенно появляются греко-эллинские названия, объявленные затем, в XVI–XVII веках, «очень древними». Только якобы в VIII веке Греция впервые (!) выступает на реальную политическую арену как страна мятежей и смешанного, более чем полуславянского населения. И тем не менее опять «после падения императрицы Феофано Афины, как и прочая Эллада, настолько сходят со сцены истории, что затруднительно даже отыскать где-либо самое упоминание этого города… Единственно Пелопоннес, где славяне всего прочнее утвердились, давая повод византийцам по этой именно причине вмешиваться в греческие дела».

О Греции VIII–X веков даже в скалигеровской истории фактических данных поразительно мало. Ф. Грегоровиус откровенно пишет: «Ни история, ни предание не нарушают для нас безмолвия, окутывающего судьбы достославного города. Это безмолвие настолько непроницаемо, что тот, кто исследует следы жизни (!) знаменитого города в описываемые столетия, радуется, словно открытию, когда натыкается хотя бы на ничтожнейшие данные, вроде приводимых в «житии» св. Луки о том, что чудотворец посетил Афины».

Только начиная с XV века Греция и Афины «выступают из мрака». Особую роль Греция приобретает в эпоху Крестовых походов, якобы в XII–XIII веках. Обладая хорошим портом и находясь в союзе с Венецией — кстати, есть много оснований отождествлять Венецию с Финикией, — Афины выдвигаются на одно из первых мест. Важно, что в Греции лишь начиная с 1600 года (!) хронологические даты показываются в христианской эре и притом арабскими цифрами.

«Влияние времени и погоды сильно затруднили разбор этих скудных надписей… они не проливают даже света на историю города Афин в века христианства… Исследователь средневекового прошлого города Рима в этом отношении оказывается в несравненно выгоднейшем положении (о Риме мы уже говорили, — В.Н.). Высеченная на камне летопись мертвецов в Афинах совершенно отсутствует». «Немногие надгробные камни, один-другой саркофаг без всякой статуи, да несколько надписей — вот и все, что в Афинах осталось от прошлого (не считая т. н. «античных развалин». — В.Н.)».

Об Афинах XII–XIV веков в скалигеровской истории существует несколько противоречивых версий. Согласно одной город, да и Греция в целом по-прежнему окутаны непроницаемым мраком. Согласно другой версии в этот период Афины начинают постепенно приобретать значение крупного культурного центра. В Афинах учились, например, английские ученые. Крестовые походы были не только крупными религиозными и военными мероприятиями, но и важными светскими событиями. В числе руководителей походов — высшая знать Европы.

На территории Греции эти походы создали мозаику феодальных государств, роль которых оценивается сегодня преимущественно с негативной точки зрения. Считается, что грубые и невежественные завоеватели похоронили великое греческое наследие. А с другой стороны, тот же Грегоровиус, только что обвинивший крестоносцев в варварстве, неожиданно сообщает: «Новую историю для нее (Греции) открыли именно латины, и новая история эта оказалась почти такой же пестрой, как древняя».

«Венецианские нобили, жаждавшие приключений, пустились в греческие моря, изображая из себя аргонавтов XIII века (описанных позже в «античных» поэмах XIV–XVI веков). Хотя история франкских крестоносных государств в Греции XII–XIV вв. известна с большими пробелами, тем не менее «то было время, когда сказки и предания превращались в действительность… Княжеский двор Готфрида II Вилльгардуэна… даже на Западе слыл за школу самых утонченных нравов». В Фивах и Афинах осели генуэзские купцы, и между ними и венецианскими купцами развернулась плодотворная конкуренция. Это было время бурного расцвета литературы и искусства… от которых, впрочем, почему-то практически «ничего не осталось».

По-видимому, именно период XIII–XV веков является эпохой «античной Греции», завершившейся в 1453 году падением Византийской империи в результате завоевания османами. «Положение франкских государств в Греции в начале XIV столетия вообще может быть названо благоприятным… Латинцы… развили там блестящую рыцарскую жизнь, и доказательством тому служит… парламент… в мае 1305 г. в Коринфе… На перешейке, где в древности в священной сосновой роще происходили игры Посейдона, рыцари ломали копья в честь прекрасных женщин». Важно, что франкские бароны «снабжали свои постройки греческими (!) надписями». Скалигеровские историки сами отмечают множество параллелей между средневековыми событиями в Греции и «античными».

Укажем один пример. Историк Рамон Мунтанер, современник Данте, сообщает о следующем событии, не подозревая, что тем самым он резко противоречит скалигеровской хронологии и истории (впрочем, установленной уже после него, в XVI–XVII веках). «На мысе Атраки в Малой Азии находилась одна из троянских застав, недалеко от острова Тенедоса, куда обыкновенно… отправлялись знатные мужчины и женщины Романии… для поклонения божественному изваянию. И вот однажды Елена, супруга герцога Афинского, отправилась туда в сопровождении сотни рыцарей на поклонение, ее приметил сын троянского короля Парис, умертвил всю ее свиту, состоящую из 100 рыцарей, и похитил красавицу герцогиню». Обращаясь к хронологической карте, можно увидеть, что средневековый оригинал знаменитой «античной» Троянской войны на самом деле расположен в середине XIII века н. э. Важно, что историей франкских государств в Греции впервые занялись только в XIX веке н. э. В. Мюллер сообщает: «Эти архивы дают нам лишь скелет той романтической драмы, театром которой была Греция в продолжение 250 лет (XIII–XV веков)». В XII веке «античный» храм Парфенон действует, оказывается, как латинский храм афинской Девы Марии, «словно только что построенный». Как будто двойник (!) знаменитой «античной» статуи языческой «Афинской Девы, работы Фидия», — исчезновение которой оплакивается в скалигеровской истории, — в средневековом Парфеноне стоит знаменитая статуя католической Девы Марии. Статуя была создана в XIII веке. В XIII веке стоит и действует, — и также как будто только что построенный, — другой «античный храм», посвященный Деве и называемый теперь «античным Эрехтейоном». И так далее.

Ф. Грегоровиус пишет: «При дворе Феодора II жил знаменитый византиец Георгий Гемист (Плетон), воскресший античный эллин… фантастический почитатель древних богов». Как сообщают историки, именно в это время начала впервые расцветать «эллинская идея», призывавшая средневековых греков к единению против завоевателей-османов.

Началом археологии в Афинах был 1447 год, то есть XV век! В городе появляется Кириак из Анконы. Он первый «ввел мир афинских развалин в область западной науки». Он составил первый каталог надписей и местных названий памятников. Но документы эти погибли, и современные историки знакомы с данными Кириака только по пересказам его труда у позднейших авторов XV–XVI веков. «С течением времени первоначальное название большинства античных памятников афинских, от которых во многих случаях оставались одни развалины, было забыто… фантазия любителей древности… постаралась связать их с именами выдающихся мужей прошлого».

Остатки Олимпиона назывались в те века базиликой, «так как, — говорит Ф. Грегоровиус, — никто не знал (!), что это — развалины некогда всемирно известного храма Зевса Олимпийского. Кириак называет эти громадные развалины… дворцом Адриана, как называли его сами афиняне (которые, следовательно, ошибались, и только позднейшие историки выяснили истину и «поправили» якобы невежественных жителей Афин)…

Еще в 1672 г. Бабин не знал, где находится в Афинах храм Зевса… Через несколько лет… Спон был в таком же недоумении… В развалинах Стои усматривали дворцы Фемистокла или Перикла; в стенах Одеона Ирода Аттика — дворец Мильтиада, в других развалинах неизвестных строений — дома Солона, Фукидида и Алкмеона.

Еще в 1647 г. Поэнтелю показывали древние развалины дворца Перикла, а башню ветров называли гробницей Сократа. Воспоминание о Демосфене было связано с памятником Лизикрата… Этот памятник хорега… назывался… фонарем Демосфена… Академия, Лицей, Стоя и сады Эпикура… исчезли бесследно. Во времена Кириака Академией называли какую-то группу базилик, или больших развалин, место которых теперь определить невозможно…

Показывали также «дидаскалион» Платона «в саду»; кажется, это была одна башня в садах Ампелокипи… Ходили россказни о школах некоего Кайсарини на этой горе… Лицей или Дидаскалион Аристотеля помещали в развалинах театра Дионисия… Стою и школу Эпикура переносили даже на Акрополь, в те большие строения, которые представляют собою, вероятно, часть Пропилеев, а храм Нике, кажется, принимали за… школу Пифагора».

Прервем цитирование. Список этот занимает несколько страниц. Картина археологического хаоса и путаница в истории города Афин совершенно ясна. И все это происходит в XVI–XVII веках н. э.!

В 1453 году пала Византия. Последние франки некоторое время еще защищали Акрополь, однако османский полководец Омар, взбешенный упорным сопротивлением этой сильной крепости, приказал начать артиллерийскую бомбардировку (!) Акрополя и его окрестностей, в результате чего Акрополь, его храмы и т. д. были превращены в развалины. Это мощное разрушение, уничтожившее многие прекрасные памятники эпохи XIII–XV веков, создало на территории Афин груды развалин, объявленные затем «античными».

После османского завоевания в XV веке Афины снова — и в который раз — погружаются во мрак. «Вообще историк Афин и Греции во время турецкого владычества имеет перед собой задачу столь же трудную, сколь неутешительную. Он видит перед собой пустыню». «Запад… примирился с падением Греции и почти совершенно забыл ее… Уже в 1493 г. немецкий гуманист в своей хронике ограничился заметкой: «Город Афины был славнейшим городом в области Аттики. От него остались лишь немногие следы».

Дошло до того, что в XVI веке «потребность науки иметь точные сведения о судьбе славного города нашла себе прежде всего выражение в вопросе: вообще, существуют ли Афины? Этот вопрос поставил один немецкий филэллин, Мартин Краус… Он обессмертил себя этим… Мартин Краус… вновь открыл Афины. В 1573 г. он обратился с письмом к Феодосию Зигомале, канцлеру патриарха Константинопольского, прося сообщить ему, правда ли, что мать всякого знания, как утверждают немецкие историки, не существует, что город Афины исчез с лица земли, а на месте его осталось лишь несколько рыбачьих хижин.

Ответ просвещенного византийца вместе с позднейшим письмом аканранца Симеона Кабасилы… были первыми точными сведениями, успокоившими немецкого ученого насчет существования города; они бросили первый слабый свет на состояние его памятников и растительную жизнь его народа». В котором, по уверению скалигеровской истории, живет тем не менее предание о том, что Парфенон был воздвигнут знаменитыми архитекторами Иктином и Калликратом при знаменитом ораторе и полководце Перикле, вожде демократической партии, возникшей в Афинах якобы еще в V веке до н. э. и умершей вместе со своим вождем от чумы якобы в 429 году до н. э.

Научная афинская археология началась только в XVII веке — то есть когда уже была создана хронология Скалигера — трудами голландца Жана де Мэра. Тем не менее «даже в 1835 г. один немецкий ученый… высказал мнение, что после Юстиниана на месте Афин была в течение четырех столетий необитаемая пустыня. Сравнительно с изучением города Рима археология Афин запоздала века на два». «Только непосредственным знакомством мог быть разрушен упорно державшийся в Европе предрассудок, будто Афины не существуют: это была заслуга французских иезуитов и капуцинов. Первые появились в Афинах в 1645 г.».

Во второй половине XVII века французские монахи составили первые (!) планы города. Только с того момента и начинается непрерывное и более или менее научное изучение Афин, причем в обстановке, когда скалигеровская хронология уже в основных чертах создана, и датирование памятников Греции производилось уже с опорой на искаженную хронологию Рима. Это привело к искусственному удлинению истории Греции.

Хронология Египта зияет огромными провалами и представляет собой набор отдельных фрагментов, весьма слабо сцепленных друг с другом или даже полностью самостоятельных. Как и в истории Европы, в истории Египта наблюдается странный эффект «возрождения». Такова, например, Саитская реставрация, когда якобы вновь возрождаются якобы давно забытые культы, обычаи, письменность и т. п. Будучи тесно связанной с хронологией Библии и Рима, вся египетская история, являясь лишь частью глобальной хронологической карты, также подвергается «склейкам» и сокращению на несколько тысяч лет вслед за историей Европы и Азии.

Согласно новой хронологии, грандиозные пирамиды Египта были воздвигнуты не в глубочайшей древности, а сравнительно недавно, в эпоху XIV–XVII веков н. э. Оказывается, по отношению к египетским пирамидам не только в корне неверна их хронология, но, скорее всего, глубоко ошибочны и принятые сегодня представления о том, каким образом и из чего они были построены.

Считается, что египетские пирамиды были сложены из монолитных каменных блоков, вырубленных в каменоломнях, перевезенных на значительные расстояния и не очень понятно каким образом поднятых на поверхность земли и уложенных друг на друга. При этом получились каменные сооружения высотой более чем в сотню метров. Например, высота пирамиды Хеопса — около 140 метров. Однако размеры и высота многих таких сооружений «античности» вступают в противоречие с возможностями древних строителей. Именно поэтому до сих пор придумываются различные теории, чтобы объяснить, каким образом огромные блоки транспортировались и затем поднимались на такую высоту. Предполагают, будто тысячи и тысячи рабов трудились в каменоломнях, вырубая монолиты весом от 2,5 до 15 тонн, и на «санях» тянули их к месту строительства. А затем якобы при помощи хитроумных подъемных машин (их рисунки, приводимые в современных книгах, — чистые фантазии художников) или каких-то гигантских наклонных насыпей из песка пятнадцатитонные блоки втаскивали на высоту многих десятков метров. Однако все такие «теории» остаются чистыми фантазиями.

Тем более что некоторые блоки пирамид весят даже не пятнадцать, а около пятисот тонн. Известный египтолог Ж.Ф. Лауэр полагает, что древние египтяне «успешно перемещали монолитные блоки все большего веса. Предел в этом отношении был, по-видимому, достигнут в правление Хефрена. Хельшер обнаружил в толще стен нижнего храма его пирамиды блоки объемом от 50 до 60 куб. метров и весом около 150 тонн, а в стенах верхнего храма один блок длиной 13,4 метра, весом около 180 тонн, другой — объемом 170 куб. метров, весом около 500 тонн! Совершенно очевидно, — справедливо говорит Ж.Ф. Лауэр, — что не могло быть и речи о погрузке таких блоков на волокуши». Далее Ж.Ф. Лауэр высказывает предположение, что, «вероятно», такие чудовищные блоки передвигали на катках. Но такое предположение остается чистой гипотезой, ничем пока не подкрепленной, и представляется крайне сомнительным. Даже в наше время транспортировка 500-тонного каменного блока была бы крайне сложной технической задачей. В конце концов, отчего «древние» египтяне не распиливали такие гигантские блоки на несколько частей? Все это остается загадкой. Недаром до сих пор пишут книги о загадках египетских пирамид. Например, книга самого Ж.Ф. Лауэра так и называется: «Загадки египетских пирамид».

Оказывается, однако, что никаких загадок здесь нет. Загадка состоит лишь в том, как египтологи смогли «не увидеть», что подавляющее большинство блоков больших египетских пирамид, за исключением облицовки и некоторых внутренних конструкций, выполнены из бетона.

Поясним, что имеется в виду. Эти соображения и факты сообщены доктором геолого-минералогических наук профессором И.В. Давиденко (г. Москва). Проблема дробления пород и руды в древности решалась по образу и подобию дробления зерна — ступки, зернотерки, жернова. В районе месторождения Гебейт в Красноморских горах доктор А.В. Разваляев наблюдал десятки жерновов для дробления золотой руды диаметром до 50–60 сантиметров. Порода растиралась жерновами и переносилась для промывки на берег ныне безводной долины реки. Там шла промывка. Известны также более мелкие дробильные устройства подобного рода — терки (см. фото на рис. 5–1). Это — каменные ручные терки в пустыне Египта.

Рис. 5–1. Каменные ручные терки в пустыне Египта.

Эта несложная технология дробления породы могла довольно быстро привести к изобретению бетона. Что такое бетон? Для его получения достаточно растереть породу в очень мелкий порошок, наподобие пыли. Проще всего использовать мягкие породы. Например, известняк, выходы которого расположены прямо на известном поле пирамид в Египте. Известняк можно было брать тут же, под ногами, рядом со строящимися пирамидами. Чтобы такой порошок превратился в сухой цемент, он должен быть тщательно высушен или прокален на огне. Но в условиях жаркого и сухого Египта, где дожди выпадают иногда раз в пять лет, специальное просушивание порошка было излишне. Затем сухой тонкий порошок насыпается в какую-либо форму (попросту в ящик, сколоченный из досок), заливается водой и тщательно перемешивается. После высыхания частицы порошка прочно скрепляются друг с другом. Через некоторое время раствор окончательно застывает и превращается в камень, то есть в бетон. Такова в общих чертах была средневековая технология производства бетона.

Как мы видим, идея бетона довольно проста. Поэтому сразу после ее возникновения она была использована при строительстве сооружений. Стоит отметить преимущества «бетонной технологии» по сравнению со строительством зданий из естественных каменных блоков, вырубленных или выпиленных из скал. Вырубать большие блоки из цельного каменного массива неудобно, потому что их тяжело потом перевезти даже на расстояние в несколько километров, не говоря уже о десятках километров. Конечно, иногда такие работы все-таки проводились. Например, знаменитые египетские обелиски, стоящие как в Египте, так и во многих европейских городах, вырублены из цельного камня. Сохранились старые документы и рисунки, описывавшие процесс изготовления обелиска, его транспортировки и установки. Но каждый раз такая операция требовала огромных усилий. А потому производство обелисков не было массовым.

Уже много лет назад американский химик, профессор Бернского университета Джозеф Давидович выдвинул любопытную гипотезу. Анализируя химический состав «монолитов», из которых сложены пирамиды, он высказал предположение, что они изготовлены из бетона. Д. Давидович определил 13 компонентов, из которых он мог приготовляться. Таким образом, всего несколько бригад египетских бетонщиков вполне могли бы справиться с возведением пирамиды 100 — 150-метровой высоты. Причем за довольно короткое время. Во всяком случае, не десятки лет.

Проблема приготовления порошка также могла решаться не очень сложно. Какое-то, вероятно не очень большое, число рабочих могли растирать при помощи примитивных жерновов или терок мягкую породу. Затем ее просушивали, ссыпали в корзины и обычным образом перевозили, — например, на ослах или лошадях, — к месту стройки. Несколько носильщиков поднимали наверх корзины с порошком. Наверху готовили деревянную опалубку, заполняли ее порошком-смесью. Заливали воду, перемешивали раствор. После застывания блока опалубку снимали. Переходили к следующему. Так росла пирамида.

По словам профессора Д. Давидовича, ему удалось обнаружить в иероглифической надписи на одной из стел эпохи фараона Джосера рецепт приготовления древнего бетона.

Эта идея позволяет существенно по-другому взглянуть на процесс возведения некоторых особо крупных сооружений «античности». Согласно реконструкции, они возводились в XIV–XVII веках н. э., а потому использование бетона представляется вполне естественным и своевременным. Оно отвечает уровню средневековой строительной технологии. Исчезает и ореол таинственности вокруг процесса якобы «очень древнего» строительства.

К идее бетонных египетских пирамид можно было бы относиться по-разному. Например, считать это еще одной «теорией» в ряду других, столь же необоснованных. И мы бы не стали так подробно писать об этом, если бы не поразительное обстоятельство. Дело в том, что существует неоспоримое доказательство того, что, например, пирамида Хеопса действительно изготовлена из бетона.

Это доказательство — обломок каменного блока пирамиды Хеопса, взятый с высоты пятьдесят метров, с наружной кладки пирамиды. Этот обломок является сколом верхнего угла блока. Максимальный размер обломка около 6,5 сантиметров (рис. 5–2 и рис. 5-За, б, в, г, д, е). Этот обломок любезно предоставил в наше распоряжение профессор И.В. Давиденко. Он же обратил наше внимание на следующее яркое обстоятельство, доказывающее, что блок пирамиды Хеопса изготовлен из цемента.

Как видно из фотографий, поверхность блока покрыта мелкой сеткой. Внимательное рассмотрение показывает, что это след циновки, которая была наложена на внутреннюю поверхность ящика-опалубки. На рис. 5–2 и рис. 5-За, б, в хорошо видно, что циновка была загнута под прямым углом вдоль грани блока. И на небольшом расстоянии от ребра блока на нее с перекрытием была наложена другая циновка. Видно, что края второй циновки образуют бахрому. Поперечных волокон вдоль края нет, они выпали. Так это обычно и происходит на необработанном краю плетеных полотен — тканей и циновок.

Рис. 5–2. Обломок углового блока пирамиды Хеопса, взятый с высоты пятидесяти метров. Изображение получено при помощи ксерокса. Здесь рядом с другими помещены изображения двух смежных граней обломка. Отчетливо виден сетчатый след плетеной циновки, которой изнутри был обит ящик (опалубка) для изготовления блока. Циновка оставила характерный рисунок на застывшем бетоне

Рис. 5–3 а, б, в, г, д,е. Фотографии обломка блока пирамиды Хеопса, сделанные нами под разными углами зрения. Совершенно явственно видны следы циновки, покрывавшей опалубку изнутри

Верхняя поверхность блока неровная, бугристая (рис. 5-Зд, е). Часть верхней поверхности обломка спилена для химического анализа. Остальная часть имеет первозданный, явно бугристый вид. Так и должно быть, если это бетон, поскольку бетон при застывании образует бугристую поверхность. Чтобы избежать этого, в наше время применяют специальные вибраторы, выравнивающие застывающую поверхность бетона. У египтян XIV–XVII веков вибраторов, ясное дело, не было. Поэтому и поверхность блоков получалась неровной. Причем именно верхняя, не касающаяся опалубки. Боковая же поверхность — ровная, но сетчатая от следов циновки. Если бы это был выпиленный камень-блок, то верхняя поверхность ничем не отличалась бы от боковой.

Как сообщил очевидец, лично отколовший этот обломок от блока пирамиды Хеопса (на что ему потребовалось купить специальное разрешение), такие следы опалубки видны на всех блоках в этом месте пирамиды. Напомним, что это место находится на высоте пятидесяти метров, на стороне пирамиды, противоположной входу в нее. Экскурсии туда не водят. Обычный турист может увидеть лишь нижние ряды кладки, обойдя пирамиды вокруг ее основания. А внизу таких следов опалубки нет. Может быть, они стесаны нарочно. А может быть, и нет. Дело в том, что частые песчаные бури в этих местах несут мелкий песок на пирамиды и, конечно, обтачивают, сглаживают поверхность нижних блоков. Ведь блоки пирамид довольно мягкие. Их твердость соответствует твердости гипса или человеческого ногтя. Поэтому песчаные бури могли полностью «обтесать» поверхность нижних блоков и уничтожить следы циновок на опалубке. А вот на высоту пятидесяти метров песок ветром уже не поднимается. И там такие следы, как мы видим, прекрасно сохранились.

Теперь, кстати, исчезают и другие «загадки пирамид». Например, почему блоки пирамид не покрыты трещинами. Ведь геологам хорошо известно, что любой естественный известняк, будучи осадочной породой, имеет слоистую структуру. Поэтому со временем в нем неизбежно появляются естественные трещины, идущие вдоль слоев. А вот бетон, будучи однородным, аморфным материалом (поскольку был размолот и перемешан), трещин не образует. Также становится понятным отсутствие так называемого «загара» на поверхности блоков пирамид. Такой «загар» образуется со временем на открытой поверхности любого естественного камня. Она темнеет в связи с тем, что на нее выходят изнутри различные химические элементы. Это связано с кристаллической структурой естественного камня. А на бетоне «загар» почти не образуется, поскольку кристаллическая структура в нем разрушена при измельчении породы в порошок.

Пропадает и еще одна «поразительная загадка» пирамиды Хеопса. Уже давно замечено, что в пирамиде Хеопса «толщина швов, которые на первый взгляд кажутся простыми царапинами, сделанными на поверхности камня, а иной раз даже почти незаметны, равна… примерно 0,5 мм». «Представляете ли вы себе, — патетически восклицает Ж.Ф. Лауэр, — сколько усилий потребовалось для такой подгонки блоков, зачастую весивших много тонн!» Действительно, представить себе это вряд ли возможно. Тем более что, как мы видим, верхняя поверхность блоков бугристая, не выровненная. И на такую бугристую поверхность идеально наложили следующий, верхний блок так, что зазор между ними оказался исчезающе мал! Причем верхний блок весит тонн пятнадцать. Никаких вразумительных объяснений по этому поводу историки не дают.

Но теперь все становится на свои места. Если верхний блок делался из бетона, прямо на месте, то, естественно, зазор между ним и нижним блоком образоваться сам по себе не мог. Жидкий цемент, наливавшийся в деревянную форму (опалубку) сверху, полностью повторял бугристую форму нижнего блока. Но тогда откуда же взялись «тонкие швы» между блоками? Оказывается, что эти швы образует тончайший слой известкового раствора, «по сей день сохранившийся в виде тончайшей ниточки не шире листочка кованого серебра». Следовательно, строители пирамид специально разделяли соседние блоки, чтобы они не прилипали друг к другу. Это было сделано грамотно, поскольку иначе пирамида превратилась бы в единый огромный бетонный монолит, без швов. Такое колоссальное сооружение неизбежно вскоре лопнуло бы как под воздействием внутренних напряжений, так и под влиянием постоянных сильных перепадов температур в этом районе Египта. Избежать этого можно, лишь сложив пирамиду из отдельных бетонных блоков так, чтобы она могла «дышать», снимать возникающие напряжения.

Что касается сохранившихся на другом берегу Нила каменоломен и описаний перевозки камня к пирамидам, то это относится лишь к каменной облицовке, которой когда-то была полностью покрыта пирамида Хеопса. Остатки гранитной и известняковой облицовки до сих пор сохранились у вершины пирамиды.

Кстати, о цементе в пирамидах сообщали и ранние европейские путешественники по Египту. В частности, француз Поль Люка, посетивший Египет в 1699–1703 годах и в 1714–1717 годах, утверждал, что пирамиды были облицованы цементом, а не камнем. Труд его имел успех и широкое распространение. Благодаря ему французы впервые познакомились с Египтом. Современным комментаторам это почему-то очень не нравится. И они объявляют Поля Люка «ненадежным гидом». Но, как мы теперь понимаем, он был прав. И речь, скорее всего, шла у него не об облицовке, а о самой пирамиде.

И наконец обратимся к «отцу истории» Геродоту. Ведь именно Геродот оставил подробное описание строительства пирамид, на которое ссылаются все современные египтологи. Поразительно, что Геродот фактически почти прямым текстом описывает строительство пирамиды с помощью передвижной деревянной опалубки, то есть строительство из бетона. Чтобы увидеть это, достаточно лишь вдуматься в его текст. Вот он. «Построена же эта пирамида вот как. Сначала она идет в виде лестницы уступами, которые иные называют площадками, или ступенями. После того как заложили первые камни, остальные поднимали при помощи помостов, сколоченных из коротких балок. Так поднимали с земли камни на первую ступень лестницы. Там клали камень на другой помост; с первой ступени втаскивали на второй помост, при помощи которого поднимали на вторую ступень. Сколько было рядов ступеней, столько было и подъемных приспособлений. Быть может, однако, было только одно подъемное приспособление, которое после подъема камня без труда переносилось на следующую ступень».

Сегодня египтологи предлагают понимать текст Геродота как описание каких-то деревянных машин для подъема многотонных каменных блоков по 15 и даже по 500 тонн. Понятно, что никакие деревянные подъемные машины для этого не пригодны. Поэтому историки вынуждены считать сообщение Геродота о «деревянных машинах» недостоверным. Историки предлагают взамен теорию земляных насыпей. Правда, немецкий инженер Л. Кроон «путем длинных расчетов доказывает невозможность использования земляных насыпей, так как сооружение их, по его мнению, потребовало бы почти столько же труда, как и строительство самой пирамиды, и все равно они не дали бы возможности достроить последние метры вершины пирамиды». В книге египтолога Ж.Ф. Лауэра проблеме подъема блоков на пирамиду посвящено около 15 страниц (с. 193–207), однако никакого удовлетворительного объяснения так и не дано.

Но если вчитаться в текст Геродота, то трудно не увидеть в нем описание переносной деревянной опалубки, с помощью которой «поднимались», то есть шаг за шагом отливались, ставились друг на друга все новые и новые бетонные блоки.

Таким образом, мы снова столкнулись с ярким примером нежелания современных историков отказаться даже от абсурдных теорий, раз уж они вошли в учебники по истории. При этом, по нашему мнению, главным движущим мотивом является страх затронуть скалигеровскую хронологию. Ведь если начать в ней сомневаться, то все здание «древней» и средневековой скалигеровской истории, как мы видим, разваливается как карточный домик.

Но — перейдем к истории Востока, которая тесно сцеплена с историей Европы, Египта. Дадим замечания по хронологии Индии. Историк Н. Гусева пишет в 1968 году: «Историческая наука сталкивается в Индии с такими трудностями, которых даже не могут представить себе исследователи, изучающие древнюю историю других стран и народов. И главной среди этих трудностей следует назвать полное отсутствие датированных памятников». Все основные хронологические вехи индийской истории установлены путем сопоставления с римской, греческой и египетской хронологиями. А потому индийскую историю тоже придется пересматривать, вслед за ними.

Историк Д. Косамби сообщает: «В Индии, по существу, не сохранилось так называемой исторической литературы… В Индии мы располагаем лишь туманной народной традицией и очень малым количеством документальных данных, более ценных, чем данные мифов и легенд. Эта традиция, — продолжает известный ученый, — не дает возможности восстановить имена всех царей. То немногое, что сохранилось, настолько смутно, что до мусульманского периода (то есть до VIII века н. э). почти ни одна дата, связанная с любым персонажем истории Индии, не может считаться точной… Все это заставляет некоторых вполне серьезных ученых утверждать, что Индия не имеет собственной истории».

Средневековые авторы иногда помещали Индию в Африку, в Италию (!). Как и Европа, после начала н. э. Индия «внезапно» оказывается на «варварском уровне развития», начиная якобы «снова» свой путь к вершинам цивилизации. Считается, что расцвет санскритской литературы в Индии начинается лишь с XI века н. э. Средневековая история Индии также зияет хронологическими провалами размером в столетия, запутанна и хаотична. «Равнодушие браминов ко всему реальному в прошлом и настоящем… вычеркнуло из памяти людей историю Индии… Для воссоздания истории и картины… Древней Индии… мы вынуждены опираться на сообщения греческих географов, арабских путешественников… Не существует ни одного индийского источника, который мог бы сравниться по ценности с сообщениями чужеземцев». Таким образом, хронология и история Индии полностью зависит от хронологии Рима и Греции и должна быть перестроена вслед за ними.

В традиционной истории часто говорится о знаменитых семи чудесах света. Считается, что это были семь замечательных сооружений Древнего мира, известных своей красотой и грандиозностью. Сегодня нам говорят, что все эти чудеса, за исключением египетских пирамид, были разрушены в Средние века и до сегодняшнего дня не сохранились.

Эти «семь чудес света» таковы.

1. Пирамиды Египта (сохранились).

2. Сады Семирамиды, то есть висячие сады Вавилона (разрушены).

3. Храм Артемиды Эфесской (разрушен).

4. Статуя Зевса Олимпийского (разрушена).

5. Галикарнасский мавзолей (разрушен).

6. Колосс Родосский (разрушен).

7. Александрийский маяк на Фаросе (разрушен).

После всего того, что нам стало известно об «античности», было бы очень интересно понять, о каких же семи чудесах света так часто говорили «античные» авторы, писавшие, как мы теперь понимаем, в XV–XVII веках. Как показывает анализ, возможно, почти все «чудеса света» отнюдь не «утрачены», а либо существуют до настоящего времени, либо были разрушены совсем недавно. Этот анализ не бесспорен, но дает представление о реальных или вероятных вариантах.

По поводу выдающейся роли пирамид Египта в истории в новой хронологии нет расхождений со скалигеровской историей (за исключением, конечно, их датировки). Действительно, эти гигантские сооружения по праву считались «чудом света» и занимают обычно первое место в перечислении «семи чудес». Итак, «первое чудо света» существует до сих пор.

«Сады Семирамиды» можно связать со знаменитыми царскими садами, устроенными на крыше Кремлевского дворца в Москве. Они созданы в XVI веке и существовали еще в XVII–XVIII веках. Напомним, что скалигеровские историки и археологи не могут сегодня указать никаких реальных остатков «висячих садов Семирамиды» в Азии, куда они ошибочно поместили библейский Вавилон. Следы «висячих садов» искали здесь долго и упорно. Однако не нашли ничего. Оказавшись в тупике, решили объявить остатками «садов Семирамиды» несколько старых полузасыпанных земляных траншей около небольшого городка в современном Ираке. Кстати, а при чем здесь «висячие сады»? Ведь сады Семирамиды «висели в воздухе», а не росли на земле.

На эти естественные вопросы современные историки предпочитают ничего не отвечать. Сегодня по этому поводу уклончиво пишут так: «Только по описаниям древних авторов можно представить себе все великолепие стен, зданий и храмов, некогда составлявших славу древнего Вавилона. Возле незначительного иракского городка Хилле вся поверхность земли, состоящая из невысоких, как бы расплывшихся холмов, изрезана глубокими траншеями. Они пересекаются между собой, расходятся в разные стороны. В срезах этих траншей видны следы полуразрушенной кирпичной кладки — это все, что осталось от дворца и садов вавилонского царя». «За две тысячи лет (якобы) все сровнялось с землей — и храмы, и укрепления, когда-то поражавшие своей необыкновенной мощью и неприступностью». Совершенно ясно, что какие-то сооружения, напоминающие сады так же, как и описанные здесь траншеи, можно найти практически в любом современном городе или в его окрестности.

Теперь о храме Артемиды Эфесской. Считается, что этот огромный храм, слава которого прогремела по всему Древнему миру, был построен в Эфесе, городе Малой Азии. Как мы теперь начинаем подозревать, это предположение ошибочно. Недаром историки и археологи не могут указать никаких более или менее заметных следов знаменитого храма около небольшой турецкой деревни, необоснованно объявленной сегодня «великим древним Эфесом». В конце концов, не найдя никаких остатков, выступающих над поверхностью земли, археологи приступили к раскопкам. «Почти семь лет экспедиция, руководимая английским инженером Вудом, вела раскопки в Малой Азии, на месте древнего Эфеса… После длительных поисков Вуд наконец нашел первые следы знаменитого храма Артемиды Эфесской. Святилище Артемиды — Артемисион — было главной достопримечательностью древнего Эфеса, богатейшего торгового центра Древней Греции».

Прямо скажем, что за семь лет нашли немного. Пишут так: «Остатки лучшего из эфесских строений — Артемисиона — оказались ничтожно малы… Не сохранилась и статуя богини, внешний вид которой восстанавливают по изображению на монете и с помощью найденной в 1956 г. копии. Археологи и архитекторы воссоздают с уверенностью только план знаменитого святилища».

Правильно ли искать грандиозный храм Артемиды среди пустынных болот? Если верить скалигеровской истории, то знаменитый и крупнейший торговый город Эфес в Средние века превратился в захолустье на болотах. Вот что пишут по этому поводу: «Наносы реки Каистра постепенно скрыли остатки разрушенного храма, погрузившиеся в вязкое болото. Город Эфес потерял всякое значение в Средние века… Когда почти столетие назад археологи пришли на землю древнего Эфеса, они нашли здесь лишь скромную турецкую деревню. Все вокруг изменилось. На месте гавани простиралось болото. От моря, когда-то подступавшего к городу, остались лишь небольшие озера». Следы мраморной вымостки, поспешно объявленные археологами «остатками Артемисиона», «обнаружили в болоте на глубине 6 метров, где воду нужно было откачивать помпами». Какое-то средневековое селение тут, конечно, было. Во всяком случае, здесь нашли остатки древнего театра, кое-какие барельефы. Но такие следы встречаются в современной Турции на каждом шагу.

Поэтому возникает естественное желание поискать знаменитый храм Артемиды где-то в другом месте. Может быть, он существует до сих пор? Как и сам великий торговый город Эфес!

Выскажем следующую мысль. Храм Артемиды Эфесской — это знаменитый гигантский храм Святой Софии в Константинополе — Стамбуле — Царьграде — Трое — Иерусалиме. Это великолепное сооружение было, по-видимому, первым опытом строительства грандиозных храмов. Большая София, построенная, по-видимому, в XV–XVI веках, произвела огромное впечатление на современников. Даже сегодня этот храм поражает своим великолепием. Между прочим, в названии «древнего» города Эфес явственно звучит имя София, прочитанное в обратном направлении: Эфес — София. Так что, говоря о храме Артемиды в Эфесе, «античные» писатели вполне могли иметь в виду храм Софии. А имя Артемида, вероятно, происходит от слияния двух слов: Арта, или Орда, и Мать. Другими словами, Артемида могло означать когда-то просто Орда-Мать. Похожее выражение, кстати, до сих пор существует в русском языке: Родина- Мать. Напомним, что слово Орда — однокоренное со словом род, родина. Поэтому название «храм Артемиды Эфесской» могло означать что-то вроде «Софийский храм Орды-Матери», «Храм Святой Софии на родине-матери». Совершенно естественно, что гигантский храм Святой Софии в Стамбуле с полным основанием мог быть объявлен «чудом света».

Теперь становится понятным, почему историки, ссылаясь на «древних» авторов, сообщают, что «на месте разрушенного храма Артемиды была выстроена христианская церковь». Скорее всего, это отражение того обстоятельства, что храм Святой Софии в XV–XVI веках был еще христианской церковью. Лишь потом, не ранее XVII века, он был переделан в мечеть.

О том, что такое Олимп и какие «боги» там проживали, — рассказано выше. «Олимпийские боги» — это цари Великой («Монгольской») Империи, или, как ее называли на Руси, — Российского царства. В далеких провинциях Империи местное население слагало различные мифы и легенды о своих далеких и загадочных (для них) повелителях. Так появились «древнегреческие» мифы об «Олимпийских богах».

Поэтому древнегреческая Олимпия — это, скорее всего, Великий Новгород (Ярославль) XIV–XVI веков. Следовательно, «статуя Зевса Олимпийского» в Олимпии — это, по-видимому, некий священный предмет, находящийся в Ярославле того времени или около него. Попробуем разобраться — о каком предмете тут идет речь. Не будем забывать при этом, что дошедшие до нас сведения об «олимпийской статуе Зевса», скорее всего, произошли из устных рассказов западноевропейских средневековых купцов и путешественников, побывавших на ярмарках далекой столицы — Великого Новгорода. Потом эти рассказы многократно передавались из уст в уста и были расцвечены многочисленными домыслами и фантастическими подробностями, прежде чем были записаны на бумаге и застыли в том виде, в котором существуют сегодня.

Считается, что «главной святыней Олимпии был прославленный храм Зевса со статуей верховного бога, созданной одним из гениальнейших скульпторов Греции — Фидием (то есть неким Федором, Федей)». Что же представляла собой эта «статуя»? Обратим внимание на то, что «статуя» находится внутри храма. Это несколько облегчает загадку. Во внутреннем убранстве русских церквей действительно был предмет, который известен только на Руси и отличает русские храмы от всех остальных. Это — иконостас. В большом храме иконостас — это огромное сооружение. Он достигает по высоте сводов храма. Иконостас отгораживает алтарь (приблизительно третью часть длины храма) от остальной части помещения церкви. Некоторые русские иконостасы отличались исключительной роскошью. Вся огромная поверхность иконостаса, не занятая иконами, покрывалась золотой резьбой (сусальное золото по дереву). В главных русских соборах нижние ряды икон имели роскошные золотые ризы, украшенные драгоценными камнями, басмой, сканью, зернью.

В других же странах алтарных преград либо не делали вообще, либо, как, например, в Греции, алтарной преградой служил не иконостас, а довольно низкая стенка или же простая завеса. В иконостасе делаются «царские врата», снабженные завесой. Поэтому и весь иконостас мог восприниматься как «стоящая завеса» или «статуя-завеса». Что легко могло превратиться при пересказах и переписываниях в «статую Зевеса», то есть в «статую Зевса».

Посмотрим теперь — как описана эта «статуя Зевса Олимпийского» в трудах «античных» авторов (писавших на самом деле в XIV–XVI веках). Вот что о ней известно. «В глубине храма высилась огромная статуя Зевса, прославленная как одно из чудес Древнего мира… На великолепном, богато украшенном троне сидел «царь богов и людей». И действительно, на самом верху иконостаса, прямо над царскими дверями обычно помешается образ Бога Вседержителя, сидящего на престоле, то есть на троне.

«Учеников Фидия… смущали ее огромные размеры. Статуя занимала едва ли не треть внутреннего помещения храма. Зевс, сидящий на троне, почти касался головой потолка храма». Это описание идеально отвечает русскому иконостасу. Иконостас действительно отгораживает примерно третью часть помещения храма — алтарную часть. Кроме того, изображенный наверху иконостаса Бог Вседержитель действительно почти достигает головой сводов (потолка) храма.

Путешественники, восхищенно рассказывавшие у себя на родине о виденном ими иконостасе в далекой столице — Великом Новгороде, конечно, не могли умолчать, что иконостас был снизу доверху покрыт золотом. За исключением лишь тех икон или их частей, которые не были закрыты золотыми ризами. Покрытый сусальным золотом иконостас как бы «одет» в золотые одежды. Да и само слово «риза», то есть чеканный золотой покров на русских иконах, имеет смысл «одежды». Ризы — это одежды. Значит, если «статуя Зевса Олимпийского» — это на самом деле иконостас, то в ее описаниях должно говориться о золотом покрытии, «золотых одеждах». Именно это мы и видим. «Из яркого сверкающего золота были сделаны одежда, драгоценный кованый венец, ленты повязки на голове Зевса, золотыми же были одежда и победный венок Ники в Зевсовой руке». Вспомним, что ризы на иконах часто снабжены особыми выступающими венцами вокруг ликов.

Иконы, как известно, покрывали слоем олифы, чтобы предохранить слой краски от воздействия воздуха и влаги. Упомянули ли об этом «античные» греки, описавшие «статую Зевса Олимпийского»? Да, упомянули. «В Олимпии, где местность была болотистой и сырой, для предохранения от сырости статую Зевса необходимо было смазывать оливковым маслом. Те части статуи, которые были закутаны в плащ, покрывали тонким слоем чеканного золота». Здесь, по-видимому, описано покрытие икон олифой («оливковым маслом»), Правильно отмечено, что части икон, где изображалась одежда, как правило, были скрыты под чеканными золотыми ризами. В прорезях золотых риз обычно были видны только лица и руки — то есть части тела, не закрытые одеждой, «не были закутаны в плащ».

Надо ли говорить, что в том месте, где сегодня историки «нашли» древнюю Олимпию, никаких остатков прославленной статуи Зевса среди многочисленных архитектурных и скульптурных обломков обнаружено не было. Да и не могло быть, «так как известно, что статуя Зевса погибла полностью во время пожара». Но если статуя полностью погибла от пожара, то она, скорее всего, была деревянная. Это хорошо отвечает нашей гипотезе. Иконостасы действительно делались из дерева и затем обкладывались золотом поверх деревянной резьбы. Если в храме вспыхивал пожар, то иконостас мог полностью погибнуть (сгореть).

О пятом чуде — Галикарнасском мавзолее. Считается, что этот огромный храм-мавзолей был выстроен в городе Галикарнас на побережье Малой Азии как усыпальница для царя Мавсола и его жены Артемисии. Историки пишут: «Больше всего путешественников в Галикарнасе привлекала славившаяся на весь Древний мир своим великолепием гробница царя Мавсола, умершего около 353 г. до н. э. Все видевшие эту усыпальницу превозносили ее как одно из семи чудес света. В книгах писателей древности, таких, как Плиний, Страбон, Павсаний, Витрувий, гробница Мавсола описывается как необыкновенно прекрасное, из ряда вон выходящее, удивительное и чудесное сооружение. Постройка гробницы была начата еще при жизни царя Мавсола. После смерти царя его вдова, царица Артемисия, продолжала сооружение усыпальницы… Мавсол накопил огромные богатства. Эти богатства и позволили ему построить себе гробницу-храм, столь великолепную, что она сохранилась в памяти людей до нашего времени как непревзойденный образец погребальной архитектуры. Слава ее была так велика, что древние римляне стали называть мавзолеями все величественные, монументальные надгробные сооружения. От римлян слово «мавзолей» перешло и в современные языки… Высокий постамент, выложенный плитами белого мрамора, и служил усыпальницей Мавсола и Артемисии… По замыслу архитекторов, гробница царя Мавсола как наиболее богатое и достопримечательное сооружение Галикарнаса должна была находиться в центре города и служить основным его украшением».

В скалигеровской истории считается, что Галикарнасский мавзолей был разрушен. Да и сам «богатейший и красивейший город» Галикарнас превратился в захолустье. Сегодня историки пишут так: «Галикарнас… был сильно разрушен и разграблен воинами Александра… Он (мавзолей) стоял во всем своем великолепии вплоть до XV в., когда жизнь давно уже покинула древний город Галикарнас… Главный урон прославленной гробнице нанесли грубые и невежественные завоеватели — рыцари-крестоносцы… Они в XV в. на развалинах Галикарнаса построили мрачную неприступную крепость — замок Святого Петра. Крестоносцы буквально разнесли мавзолей на куски». Затем «на месте древнего Галикарнаса и средневековой крепости — замка Святого Петра — возникла турецкая крепость Будрун».

Итак, мы начинаем понимать суть происходящего. Начиная с XVII–XVIII веков в среде скалигеровских историков сложилось убеждение, будто «древний Галикарнас» находился где-то на побережье Малой Азии. Начали искать. Хорошо известно, что в Турции много «античных» развалин. По-видимому, решили объявить одно из таких мест — а именно турецкий Будрун — «остатками древнего Галикарнаса». После этого начали «добывать доказательства». В XIX веке «один из хранителей Британского музея, известный ученый Чарльз Ньютон, сам побывал в Будруне… Он задался целью найти то место, где находился мавзолей. В грудах строительного мусора, затянутого илом, нанесенным водой, были найдены бесчисленные обломки мрамора — фрагменты статуй людей, лошадей, львов, различные архитектурные детали, большие плиты от ступеней… части мраморной колесницы».

В результате — объявили эти разрозненные обломки «остатками знаменитого Галикарнасского храма». Историки пишут так: «Сомнений не оставалось — остатки мавзолея, этого прославленного чуда Древнего мира, были открыты». Отсутствие «древнего величия» тут же объяснили невежеством «плохих крестоносцев», которые все разрушили. Вся эта история «открытия мавзолея» показывает, насколько произвольно скалигеровские историки и археологи «привязывали» античные названия, вычитанные ими из древних документов, к той или иной, в общем-то произвольно выбранной груде обломков. В данном случае, как пишут сами историки, «обломками… была насыщена вся гора строительного мусора, заплывшего илом, — место, где некогда возвышалась великолепная гробница карийского царя, причисленная к семи чудесам Древнего мира».

Можно попытаться указать и другое место для знаменитого Галикарнасского мавзолея. Не исключено, что это — существующий до сих пор гигантский храм-усыпальница волхвов, Кельнский собор в германском городе Кельне. Он был выстроен как огромный мавзолей для трех волхвов — Валтасара, Мельхиора(ы?) и Каспара. При этом Валтасар и Мельхиор были, так сказать, «главными волхвами-царями», а Каспар был как бы «ниже рангом». Может быть, Валтасар и Мельхиор — это и есть Мавсол и Артемисия греческих «античных» писателей. Нельзя не обратить внимание на то, что само название Галикарнас или Галикалнас — поскольку Р и Л часто переходили друг в друга — очень близко к названию Гали-Кельн. Это название могло означать Святой Кельн (Колония) или Светлый Кельн (Колония), поскольку в немецком языке Heilig означал «святой», a Hell означает «светлый», «ясный», «яркий». Или же Гали-Кельн означало Галльский Кельн, или Галльская Колония.

Возможно, имя Артемисия, то есть Арта-Мисия, произошло от слияния слов орда-моисей или орда-мессия.

А что такое «колосс Родосский»? Согласно описаниям «древних» это — огромное сооружение, отлитое из бронзы. От слова «колосс» произошло даже слово «колоссальный», то есть «очень большой».

Делали этот колосс так. Сначала готовили форму из глины в земляной яме. Вот как это описывается. «Создание литых бронзовых статуй было очень трудоемким процессом, требовавшим большого мастерства и технических навыков. Вначале скульптор лепил в глине… точную копию своей бронзовой скульптуры. Глиняная фигура была как бы ядром, основой, на которую наносился слой воска такой толщины, которую скульптор хотел придать бронзе. Глина же занимала как раз то место, которое в скульптуре должно было оставаться полым, пустым. Когда восковая поверхность была готова, поверх нее фигуру снова покрывали глиной так, чтобы верхний слой плотно облегал воск и полностью соответствовал внутреннему ядру… После этого форму нагревали, и при этом воск вытекал через оставленные отверстия… Бронза растекалась внутри глины, занимая место, освобожденное воском, и равномерно обволакивая глиняное ядро… Все неровности на поверхности металла сглаживали и полировали особыми инструментами. После этого работа считалась законченной».

«Подробный рассказ о гигантской статуе оставил Плиний. Но самые ценные сведения приведены в книге «О семи чудесах» Филона Византийского… Больше всего Филона интересует способ, которым скульптор Харес смог установить бронзового гиганта… он приводит данные о количестве бронзы, потраченной родосцами на статую Гелиоса. По его сведениям, на родосского Колосса пошло 500 талантов бронзы и 300 талантов железа, то есть около 13 тонн бронзы и 7,8 тонн железа».

Такие описания наталкивают на мысль, что «Родосский Колосс» — это «радный» (от слова «рада» — вече), или вечевой, колокол. Все подробности отливки этого «колосса» прекрасно соответствуют средневековой технике отливки колоколов. Да и само слово «колосс», является, вероятно, просто слегка искаженным русским словом «колокол».

То, что огромный вечевой (набатный, «радный») русский колокол мог вызвать изумление иностранцев, понятно. Известно, что именно на Руси отливали самые большие колокола в мире. Русские большие колокола во много раз превосходили по своим размерам западноевропейские колокола. Не говоря уж о гигантском весе этих колоколов. Понятно, почему «античный» Филон Византийский (писавший, по-видимому, в XV–XVI веках) основное внимание уделяет именно способу установки «бронзового гиганта». Извлечь из ямы и установить большой колокол было еще труднее, чем отлить его. Например, гигантский Царь-колокол, выставленный сегодня в Московском Кремле, так и не смогли установить, хотя отливка его была успешной.

Но если «Родосский колосс» — это колокол, то таких «колоссов» (меньшего размера) должно было быть много. Ведь колоколов было много. Не только огромных вечевых, но и обычных. И что же мы узнаём? Оказывается, «на Родосе у Хареса было много почитателей и последователей. Возникла даже целая школа мастеров, украсивших город и остров Родос множеством колоссов. Говорили, что их было не меньше ста».

Седьмое чудо света — маяк-крепость на острове Фарос недалеко от Александрии. Считается, что он был построен при царях Птолемеях, правивших в Александрии после Александра Македонского. Маяк был мощной крепостью, защищавшей Александрию с моря. «Маяк одновременно был крепостью, в которой находился большой гарнизон. В подземной части башни (то есть маяка) была расположена огромная цистерна для питьевой воды на случай осады. Маяк был также наблюдательным пунктом, так как остроумная система металлических зеркал позволяла вести с вершины башни наблюдение за морским пространством и обнаруживать неприятельские корабли задолго до того, как они появлялись вблизи города. Восьмигранную башню украшали многочисленные бронзовые статуи… Была будто бы и такая статуя, которая указывала рукой на море в случае, когда появлялся вражеский флот, и издавала предостерегающий крик при подходе врагов к гавани (то есть бронзовая пушка?)».

«Это удивительное сооружение простояло до XIV века… этот памятник вызвал восхищение арабских писателей, отмечавших красоту и величие руин этой грандиозной постройки». Тут слово «руины», скорее всего, добавлено современным комментатором. Средневековые арабы имели возможность восхищаться самим маяком-крепостью, а не его руинами. Ясно, что Александрийский маяк был средневековым сооружением, но какое именно сооружение имелось в виду и где именно оно находилось — сказать трудно.

Трудно согласиться с гипотезой Н.А. Морозова, будто большинство произведений «античности» являются ни на чем не основанными литературными фантазиями писателей эпохи Возрождения. Этот тезис вызвал справедливую критику оппонентов.

Наша позиция иная. Как показывают результаты применения новых методик датирования, практически все дошедшие до нас древние документы основаны на древних, возможно, утраченных подлинниках. Эти древние подлинники были написаны отнюдь не в целях введения в заблуждение будущих историков, а в целях фиксации реальных событий. Однако подавляющее большинство этих древних оригиналов было либо уничтожено, либо подвергнуто тенденциозному редактированию в XVI–XVII веках, в эпоху создания скалигеровской хронологии. Те же немногие подлинные свидетельства древности, которые счастливо избежали такого редактирования или переписывания в свете «правильной хронологии Скалигера», сегодня воспринимаются историками как фальсификаты или «невежественные документы».

Другими словами, многие документы, считающиеся сегодня фальсификатами, оказываются подлинниками, абсолютно естественно укладывающимися в новую версию короткой хронологии. Это относится, по-видимому, и к «Привилегиям», данным Цезарем и Нероном средневековому австрийскому герцогскому дому. Практически все описанные в древних документах события происходили на самом деле. Другой вопрос: где и когда? Именно в этом последнем вопросе и произошла хронологическая и географическая путаница. А также — намеренные искажения, приведшие к «удлинению истории». Причиной послужили как естественные хронологические ошибки, так, вероятно, и целенаправленное «редактирование истории» в XVI–XVII веках.

Таким образом:

1. Подавляющая часть дошедших до нас документов, говорящих о событиях ранее XVI века н. э., основана на старых подлинниках. Однако почти все эти подлинники прошли через фильтр тенденциозного редактирования в XVI–XVII веках. Сегодня их интерпретация и прочтение неоднозначны. Изменение хронологии изменяет и их прочтение, понимание.

2. Некоторые ошибки в хронологии были непреднамеренными. Пример такой ошибки — перенос жизни Христа из XI века н. э. в 1 век н. э., то есть на тысячу лет «вниз».

3. Некоторые искажения средневековой истории ранее XVI века н. э. были преднамеренными и граничили с фальсификацией.