ШАРЛЬ ДЕ ГОЛЛЬ

Монарх Французской Республики и теория национального величия

«У Франции в ее истории бывали тяжелые времена. Но она всегда находила выход из положения, ибо в критические моменты у нее оказывались Жанна д’Арк и Людовик XIV, Клемансо и Шарль де Голль»

(Шарль де Голль.)

Человек, вернувший национальное величие Франции, родился 22 ноября 1890 года в городе Лилле. С юности Шарль де Голль увлекался историей, философией, литературой и военным делом. Аристократ, род которого был известен во Франции с XII века, поступил учиться в иезуитский колледж, который дал ему очень многое – иезуиты еще в XVII веке создали самую лучшую образовательную систему в мире, которая постоянно совершенствовалась. Семнадцатилетний Шарль поступил в элитную военную школу, основанную Наполеоном – Сен-Сир, которую успешно окончил в 1912 году. Молодой лейтенант служил в пехотном полку под командой будущего маршала и главы вишистского правительства в годы немецкой оккупации Ф. Петена. Шарль де Голль воевал героически, был награжден орденом Почетного легиона, трижды был ранен и в 1916 году попал в плен под Верденом. Капитан де Голль пять раз пытался бежать, и только в 1919 году вернулся во Францию. В 1920–1921 годах Шарль де Голль участвовал в русско-польской войне на стороне Польши, за которую получил орден Святого Вацлава. Год де Голль преподавал в Сен-Сире, а затем поступил и успешно окончил Высшую военную школу – французскую Академию Генерального штаба. Де Голль служил адъютантом маршала Ф. Петена, много занимался самообразованием. Де Голль выступил в печати с рядом военно-теоретических работ по проблемам стратегии и тактики – «Раздор в стане врага», «На острие шпаги». В работе «За профессиональную армию» сорокалетний офицер высказался за создание профессиональной армии и создание механизированных танковых корпусов, поддерживаемых авиацией, артиллерией и пехотой. Во французской армии господствовала доктрина пассивной обороны, и талантливый офицер пятнадцать лет проходил в капитанах. В своей работе «На острие шпаги» Шарль де Голль писал о роли личности в армии, обществе:

«Сильная личность, лидер решительно становится хозяином действий, потому что, когда он вмешивается в них, они подчиняются ему. Находясь на высоте положения, он добивается успеха. Если он не побеждает, он берет на себя все тяготы, перенося их не без горького удовлетворения. Это борец, который находит источник энергии в самом себе, и свою точку опоры. Он игрок, который больше стремится к успеху, чем к выигрышу, и платит свой долг собственными деньгами. Человек характера придает действию благородство.

Лишь только события приобретают грозный оборот, приближается опасность и дело общего спасения требует немедленной инициативы, готовности к риску, решительности, все сразу меняется, и справедливость вступает в свои права. Какая-то могучая волна выталкивает на передний край человека характера. Его советами пользуются, его таланты хвалят, и он становится нужным. Естественно, ему поручается труднейшая задача, главная роль, решающая миссия.

Для государства в высшей степени политически недальновидно совершенно не поддерживать в армии идею больших свершений и вкус к широким замыслам. В результате, когда придет беда, напрасно Родина станет искать людей, достойных победы. Победа дается только тем, кто всегда мечтал о ней.

Для того, чтобы в ближайшее время родилась профессиональная армия, чтобы ей были заданы новый смысл и дух, нужно, чтобы появился настоящий руководитель, независимый в своих суждениях, непререкаемый в своих приказах, пользующийся доверием общественного мнения. Отстаивающий лишь государственные интересы, лишенный предрассудков, не думающий о завоевании сторонников, сосредоточенный только на своей задаче, проникнутый большими замыслами, вождь должен быть неотделим от армии, полностью концентрируя свое внимание на том, чем он командует, жаждущий нести ответственность. Им может быть только человек достаточно сильный, чтобы заставить признать себя, достаточно ловкий, чтобы нравиться, и достаточно талантливый, чтобы осуществлять большое дело».

Де Голль служил в занятой французами после Первой мировой войны Рейнской области, на Ближнем Востоке, с 1932 года – в секретариате Высшего Совета Национальной Обороны. 43-летний блестящий эксперт, только что получивший звание подполковника – единственный офицер, позволяющий себе открыто выступать в печати. Его книги не пользуются успехом у французского генералитета, но зато по указаниям немецкого апологета механизированной войны Г. Гудериана переводятся на немецкий язык и докладываются фюреру Германии А. Гитлеру. Де Голль понимает, что война Франции и Германии неизбежна, и пытается донести до политиков Третьей республики свои идеи о реформировании армии.


Французская конституция 1875 года дала реальную власть Палате Депутатов Национального Собрания, которой был подотчетен председатель правительства. Президент Франции занимался, в основном, представительскими делами и большими полномочиями не обладал. Первые французские партии были созданы в начале ХХ века – Демократический альянс, Республиканская партия, Социалистическая партия. Французская политическая система была очень неудачна – партии постоянно дрались между собой, создавая коалиции, которые тут же распадались, «забалтывали» любую проблему, меняли правительство чуть ли не дважды в год. Де Голль писал:

«Во главе министерских кабинетов я видел несомненно достойных, а порой и исключительно талантливых людей. Но особенности самого политического режима сковывали их возможности и приводили к напрасной трате сил. Я, молчаливый, но отнюдь не безучастный свидетель всех перипетий политической жизни, наблюдал, как постоянно повторяется одна и та же игра. Едва приступив к исполнению своих обязанностей, глава правительства сразу же сталкивался с бесчисленным количеством всевозможных требований, нападок и претензий. Всю свою энергию он безрезультатно тратил на то, чтобы положить им конец. Со стороны парламента он не только не встречал поддержки, но, наоборот, последний строил ему различные козни и действовал заодно с его противниками. Среди своих же собственных министров он находил соперников. Общественное мнение, пресса, отдельные группировки, выражающие частные интересы, считали его виновником всех бед. При этом все знали – и он в первую очередь, – что дни его пребывания на посту главы правительства сочтены: продержавшись несколько месяцев у власти, он будет вынужден уступить свое место другому».

Де Голль обратился со своей новой военной доктриной к известному политику П. Рейно, побывал на приеме у председателя французского правительства Л. Блюма – и никаких результатов не получил. Надоедливому офицеру присвоили звание полковника и назначили командиром единственного во французской армии танкового полка, с устаревшими танками. Шарль де Голль успел привести свой полк в боеспособный вид, но 60 танков против немецкой армии – этого было ничтожно мало.


Упование французских властей на действительно мощную «линию Мажино», названную по фамилии тогдашнего министра обороны, привело Францию к трагическому финалу. 1 сентября 1939 года Германия напала на Польшу, 3 сентября Франция и Великобритания объявили войну Германии – началась Вторая мировая война. За две недели немецкий вермахт оккупировал Польшу. Линию Мажино немцы штурмовать не стали, а весной 1940 года обошли через бельгийские Арденны, с севера. В мае во время боев на реке Сомме де Голль получил чин бригадного генерала и сформировал бронетанковую дивизию, успешно отбившую и контратаковавшую гитлеровцев, – но только на маленьком участке фронта. 5 июня 1940 года, когда вермахт уверенно двигался на Париж, де Голля назначили заместителем министра обороны. 14 июня немцы вошли в Париж, и во главе правительства встал маршал Ф. Петен, которому немцы оставили треть южной Франции со столицей в Виши. Де Голль не стал коллаборационистом и 16 июня улетел в Лондон – статус генерала и заместителя министра обороны позволял ему начать объединение французов для борьбы с оккупантами – иначе в Лондоне не стали бы разговаривать с пятидесятилетним командиром полка.


16 июня Франция капитулировала – де Голль создал в Лондоне организацию «Свободная Франция», примкнувшую к антигитлеровской коалиции.

18 июня по Би-би-си генерал де Голль обратился с призывом ко всем французам не складывать оружия и продолжать бороться с фашистской Германией, – он стал первым генералом, поднявшим свой голос против марионеточного пронемецкого правительства Ф. Петена.

Вечером 18 июня де Голль сказал Франции:

«Военачальники, в течение многих лет возглавлявшие французскую армию, сформировали правительство, которое, ссылаясь на поражение наших армий, вступило в переговоры с противником, чтобы прекратить борьбу.

Но разве сказано последнее слово? Разве больше нет надежды? Разве нанесено окончательное поражение?

Нет! Те же средства, которые нанесли нам поражение, могут в один прекрасный день обеспечить победу. Ибо Франция не одинока. За ней стоит обширная империя. Она может объединиться с Британской империей, которая господствует на морях и продолжает борьбу. Она, как и Англия, может использовать необъятную промышленность Соединенных Штатов. Эта война не ограничивается многострадальной территорией нашей страны. Исход этой войны не решается битвой за Францию. Это мировая война.

Я, генерал де Голль, прибывший в Лондон, призываю французских офицеров и солдат, которые находятся на британской территории, или смогут там оказаться, установить связь со мной. Чтобы ни случилось, пламя французского Сопротивления не должно погаснуть и не погаснет.

В переживаемый нами исторический момент все французы понимают, что обычные формы власти перестали существовать.

От имени Франции я твердо заявляю: абсолютным долгом всех французов, которые еще носят оружие, является продолжение сопротивления. Солдаты Франции, поднимайтесь на борьбу! Франция воспрянет. Она станет свободной и победит. Настанет день, когда наше вновь выкованное и отточенное оружие соединится с оружием наших союзников, и мы вернемся с триумфом на родную землю и воссоздадим Францию!»

«Свободная Франция», созданная из ничего де Голлем, стала независимой организацией, имеющей свой штаб, правительство, вооруженные силы. Де Голль старался, насколько это возможно, противостоять и желаниям Англии «прибрать к рукам» заморские территории Франции. Он писал позднее:

«Я считал, что навеки будут потеряны честь, единство и независимость Франции, если в этой мировой войне одна лишь Франция капитулирует и примирится с таким исходом. Ибо в этом случае, чем бы ни кончилась война, независимо от того, будет ли побежденная нация освобождена от захватчиков иностранными армиями, или останется порабощенной, презрение, которое она внушила бы другим нациям, надолго бы отравили ее душу и жизнь многих поколений французов. Прежде, чем философствовать, нужно завоевать право на жизнь, то есть победить».

К 1942 году в «Свободной», позднее «Сражающейся Франции» было около 100000 воинов. В сентябре 1941 года де Голль создал Французский национальный комитет, а в 1943 году в Алжире – Французский комитет национального освобождения. 7 июня 1944 года, сразу же после высадки союзных войск англичан, американцев, французов в Нормандии и открытия второго фронта, де Голль возглавил Временное правительство Французской Республики, официально признанное союзниками – США, Великобританией и СССР. В августе Временное правительство переехало в Париж, в освобождении которого участвовали французские танковые бригады генерала Леклерка.

Де Голль еще в марте 1944 года говорил о своей политической программе:

«Суть и форма французского общества завтрашнего дня могут быть определены лишь представительным органом нации, избранным на основе всеобщих, прямых и свободных выборов.

Что касается правительства, которому национальное представительство доверит функции исполнительной власти, то для их осуществления оно должно обладать силой и устойчивостью, как этого требует авторитет государства и роль Франции в международных делах».

В июне 1944 года Шарль де Голль выступил перед депутатами созданной в Алжире французской Национальной Ассамблеи:

«Мы избрали демократию и республику. Дать высказаться народу, быстро заложить основы свободы, порядка и уважения прав и тем самым создать условия для проведения всеобщих выборов, в результате которых будет созвано Национальное учредительное собрание, – вот та цель, к которой мы стремимся».

Правительство де Голля под лозунгом «Порядок, закон, справедливость» начало восстановление французской экономики. Был создан государственный сектор экономики, в который вошли крупные предприятия тяжелой промышленности – бывшие владельцы получили соответствующие компенсации. Де Голль национализировал крупнейшие банки страны во главе с Французским банком – главным эмиссионным органом, страховые компании и сберегательные кассы, 40000 коллаборационистов были приговорены к тюремному сроку, 2000 – расстреляны. Государственный аппарат был основательно обновлен. Де Голль увеличил наполовину заработную плату, восстановил профсоюзы, ввел оплачиваемые отпуска. Началась выдача пособий многодетным матерям, по болезни, беременности, старости. Женщины получили право голоса на выборах – впервые в истории Франции.


Во Франции сразу же возродилась многопартийная система – вышла из подполья Французская коммунистическая партия, Социалистическая партия, были созданы Демократический и социалистический Союз Сопротивления, Республиканская партия радикалов, Народно-республиканское движение, Республиканская партия свободы.

На выборах в Национальное учредительное собрание 21 октября 1946 года голоса французов поделили коммунисты, социалисты и Народно-республиканское движение, сформировавшие в Национальном собрании три большие фракции. На проводившемся одновременно референдуме Франция проголосовала и за разработку новой конституции страны. В стране восстановилась многопартийная система, уже приводившая Францию к краху – в 1940 году. 20 января 1946 года генерал де Голль объявил о своей отставке с поста председателя Временного правительства:

«Моя миссия окончена – потому что вновь возродился режим преобладания политических партий. Я его отвергаю. Но у меня нет средств помешать этому эксперименту, кроме установления сильной диктатуры, чего я не хочу, и что, очевидно, кончилось бы плохо. Мне нужно уйти».

Де Голль ушел в отставку, было назначено новое правительство, а Учредительное собрание занялось разработкой конституции. Свой конституционный проект подготовил и де Голль, предложивший разделить законодательную и исполнительную власть, поставив во главе государства президента с широкими полномочиями:

«Именно миссия президента – назначать и прежде всего премьер-министра, возглавляющего политику и работу правительства. Глава государства должен утверждать законы и принимать декреты, потому что именно посредством их на граждан возлагается ответственность по отношению к государству. Он обязан возглавлять заседания совета министров и таким образом постоянно осуществлять свое влияние, без которого нации не обойтись. В его компетенцию нужно включить функцию арбитра в различных политических ситуациях, которую он может выполнять с помощью консультаций, или, в сложных условиях, вынести свое суверенное решение на референдум. Ему должно принадлежать право, если Отечество находится в опасности, быть гарантом национальной независимости и договоров, заключаемых Францией».

13 октября 1946 года 52 % французов приняли конституцию, подготовленную Учредительным собранием – парламент состоял из нижней палаты – Национального собрания, и верхней – Сената республики. Только Национальное собрание принимало законы, назначало и контролировало правительство. Президент, выбиравшийся непрямым голосованием выборщиков, находился на вторых ролях. Де Голлю прислали документы на получение военной пенсии полковника – генерала-де ему не успели утвердить, так как Франция капитулировала. Де Голль отослал документы назад и создал свою партию – чтобы выиграть следующие выборы. Созданное им и его соратниками весной 1947 года Объединение французского народа в октябре 1947 года на муниципальных выборах собрало 40 % голосов избирателей. На парламентских выборах 1951 года Объединение французского народа получило 22 % голосов, потеряв из-за административного ресурса и подтасовок еще 10 %.

Национальное собрание сформировали шесть партий – голлисты, коммунисты, социалисты, радикалы, Народно-республиканское движение и независимые. 22 июня 1951 года де Голль заявил:

«Именно Объединению французского народа, в соответствии с демократическими принципами и руководствуясь национальными интересами, необходимо принять на себя основную ответственность в руководстве французской политикой. Именно мы должны возглавить новое правительство и мы к этому готовы. Мы готовы управлять со всеми, кто захочет нам помочь».

Пять партий не дали власти де Голлю, Объединение французского народа со 120 мандатами перешло в оппозицию. Генерал требовал беспрекословного подчинения от «своих» депутатов, часть из которых начала «интегрироваться» во власть. Вскоре из 120 человек за де Голлем шли только 70 сторонников. На муниципальных выборах 1953 года голлисты получили уже 10 % голосов избирателей. Де Голль распустил Объединение, заявив, что «теперь депутаты могут действовать свободно».


Генерал де Голль поселился в своем любимом доме в Коломбэ-ледёз-Эглиз и продолжил писать свои «Военные мемуары». 63-летний Шарль де Голль начал их словами:

«За годы моей жизни я составил собственное представление о Франции. Оно порождено как разумом, так и чувством. В моем воображении Франция предстает как страна, которой, подобно сказочной принцессе или мадонне на старинных фресках, уготована необычайная судьба. Провидение предназначило Францию для великих свершений или тяжких невзгод. А если случается, что на ее действиях лежит печать посредственности, то я вижу в этом нечто противоестественное, в чем виноваты заблуждавшиеся французы, но не гений самой нации.

Франция лишь тогда является подлинной, когда стоит впереди. Только великие деяния способны избавить Францию от пагубных последствий индивидуализма, присущего ее народу. Перед лицом других стран наша страна должна стремиться к великим целям и ни перед кем не склоняться. В противном случае она может оказаться в смертельной опасности.

Я думаю, что Франция, лишенная величия, перестанет быть Францией».


Советский дипломат В. Ерофеев составил интереснейший психологический портрет генерала – «Де Голль. Дальновидность и иллюзии», опубликованный в 1989 году, часть которого мы процитируем:

«Он был энергичным, реалистически мыслящим государственным и военным деятелем, возводившим здание своей политики, тщательно отбирая необходимый строительный материал и отбрасывая непригодный, искусно маневрируя и играя на противоречиях. При этом он зачастую опирался на гребни политических кризисов, им же создаваемых, как и на ослабление напряженности, им самим активно продвигавшееся.

На окружавших сильно действовала его темпераментная, несколько неуклюжая жестикуляция и высокий тембр голоса при бурных вспышках гнева, которые бывали то искренними, а то и разыгранными, когда это требовалось по разработанному им сценарию при выступлениях с трибуны или на пресс-конференциях. По природе де Голль был человеком эмоциональным, но умел сдерживать себя, когда это было нужно, выглядеть недоступным и суровым, одним словом, был незаурядным актером.

Случалось, де Голль бывал очень жестким, но никогда он не был жестоким. Непреклонный в достижении цели, он даже в самые острые моменты не прибегал к репрессиям и убийствам ни своих многочисленных политических противников, ни открытых врагов.

Когда разговор заходил о покушениях на его жизнь – а их в общей сложности было пятнадцать, – де Голль, усмехаясь, говорил: «Лучше умереть от пули, чем от инфаркта в ватерклозете».

Своих внутренних противников де Голль решительно сметал с пути, но делал это не столько силовыми приемами, сколько политическими средствами, сталкивая их лбами между собой либо нейтрализуя угрозой разоблачить их преступления и грязные махинации.

Свойственной ему манерой поведения были преисполненная значимости замкнутость, скрытность, отгороженность от людей.

Он любил окунаться в людское море и чувствовал себя после этого, как он говорил, «обновленным». Но это было, скорее не общение с народом, а «явление себя» ему. Де Голль много ездил и выступал перед массовыми аудиториями. За первые шесть лет своего президентства он посетил почти все 90 департаментов страны, произнес 600 речей, предстал перед 15 миллионами французов.

Порой утверждают: де Голль любил Францию, но не французский народ. Вряд ли это верно, хотя отношение у него к народу было своеобразным. Он видел в нем прежде всего материал для сотворения величия Франции. Кого он презирал, так это буржуазные партии, их постоянную грызню из-за узкоэгоистических интересов, их лидеров, депутатов, мэров, журналистов, считая их беспринципными, мелкими и продажными.

Генералу импонировал авторитарный стиль руководства. Обладая исключительной полнотой власти, он действовал, однако, в рамках республиканской законности, сохраняя демократические права в стране и соблюдал конституцию, скроенную по его мерке, но утвержденную на общенациональном референдуме.

Установления своей единоличной власти он целеустремленно и настойчиво добивался, по существу, организовав государственный переворот и ликвидировав Четвертую республику. Де Голль не видел иного пути вывести страну из тупика, который возник к концу 50-х годов из-за неспособности часто сменявших друг друга слабых правительств найти решение алжирской проблемы и справиться с политическим, экономическим и финансовым кризисом, порожденным колониальной войной и вассальной подчиненности Франции США и НАТО.

Незаурядное политическое мастерство де Голля выразилось в том, что он сумел сфокусировать на своей личности надежды и чаяния самых различных, часто противоборствующих слоев французского народа, представить себя единственно возможным избавителем от беды, обрушившихся на Францию. «Я, – убеждал генерал, – одинокий человек, который не смешивает себя ни с одной партией, ни с одной организацией. Я – человек, который не принадлежит никому и принадлежит всем».

Он никогда не избирался ни депутатом, ни мэром и, следовательно, не был связан с буржуазными партиями и стоящими за ними политическими и экономическими кругами и их интересами. Презирая корыстолюбивые побуждения буржуазии, он называл ее «пеной на поверхности моря».

Из взгляда де Голля на нацию как на общность традиций, психологии и чувств людей вытекала и другая его установка – на привлечение к поддержке провозглашенных им целей большинства французского народа – от левого до правого его крыла. И, как правило, ему удавалось этого достичь.

Способность генерала объединять вокруг своей политики большинство французского народа во многом объяснялась тем, что он умел так формулировать конкретные задачи, что это находило поддержку различных слоев общества.

Вместе с тем высказывания де Голля нередко отличались двусмысленностью и были столь хитроумны, что сбивали с толку тех, кого он хотел обвести вокруг пальца. Сказать так, чтобы каждый мог трактовать услышанное в угодном для него смысле, было излюбленным приемом де Голля.

Настойчиво проводя намеченную линию, ловко маневрируя, де Голль выжимал из каждого очередного этапа максимум достижимого. Убежденный иногда в невозможности решить задачу тем путем, в пользу которого были настроены многие, де Голль до поры до времени продолжал идти по нему, чтобы как можно полнее раскрыть его нереальность и создать условия для перехода к другому, более перспективному, по его мнению, курсу.


Пять лет Шарль де Голль писал «Военные мемуары». За этот период Французская империя превращалась во Францию. С 1953 по 1958 год французы ушли из Индокитая, Марокко, Туниса – Африка и Юго-Восточная Азия освобождались от колониализма. С 1957 года генерал стал контактировать с различными французскими партиями и группировками – Франция пыталась решить Алжирскую проблему. Местный Фронт национального освобождения Алжира теснил французскую армию и расширял зону военных действий. Армия стала считать, что постоянно меняющиеся французские правительства не смогут решить «Алжирский вопрос». Даже лидеры французской компартии говорили в кулуарах, что «здесь нужен де Голль». Из Алжира нужно было уходить, но общественное мнение во Франции было против этого. Против были и миллион французов, живших в Алжире.

В мае 1958 года в столице Алжира «ультрафранцузы» и армия подняли мятеж, требуя сохранить Алжир в составе Франции. Де Голль хотел лететь туда, но власти его не пустили. Он прилетел во французскую Сахару, чтобы «узнать подробности на месте».

В самом Алжире его люди открыли представительство «Антенна» – для регулярного информирования генерала о происходящих в колонии событиях. Представители де Голля постоянно общались с командованием французской армии в Алжире. 15 и 16 мая де Голль выступил по радио и в парламенте: «Некогда в тяжелый час страна доверилась мне с тем, чтобы я повел ее к спасению; сегодня, когда стране предстоят новые испытания, пусть она знает, что я готов принять на себя все полномочия Республики». Во Франции уже почти год шла широкая кампания в средствах массовой информации, в которой «люди де Голля» требовали создания правительства общественного спасения во главе со своим 67-летним вождем.

29 мая президент Франции Р. Коти обратился к де Голлю с просьбой сформировать правительство. 1 июня 1958 года Национальное собрание утвердило генерала премьер-министром Французской Республики. Французские десантные бригады, находившиеся в 8 часах лета от Парижа в полной боевой готовности, ушли в казармы.

Теперь де Голль мог разрушить основу Четвертой – парламентской республики. Еще до назначения премьер-министром он выступил с декларацией:

«Деградация государства неизбежно влечет за собой отчуждение союзных народов, волнения в действующей армии, раскол внутри нации, утрату независимости. Вот уже 12 лет, как Франция пытается разрешить проблемы, непосильные для режима партий, и идет к катастрофе». 1 июня 1958 года Четвертая республика закончила свое существование голосованием 329 депутатов Национального собрания, а генерал де Голль с чрезвычайными полномочиями начал готовить новую конституцию Франции. 5 июня он произнес речь на центральной площади алжирской столицы – с балкона, огромной толпе народа:

«Я знаю, что здесь произошло. Я знаю, что вы хотели сделать. Я вижу, что дорога, которую вы открыли в Алжире, – это путь обновления и братства. Я говорю «обновления» во всех отношениях, в том числе и наших институтов. Я заявляю – с сегодняшнего дня Франция считает, что во всем Алжире есть лишь одна категория жителей – полноправные французы с одинаковыми правами и обязанностями».


28 сентября 1958 года на всеобщем референдуме 75 % голосовавших французов утвердили Конституцию де Голля. 1 октября была образована голлистская партия – «Союз за новую республику». Официально генерал ее не возглавил. В ноябре на парламентских выборах его партия взяла 188 мест в Национальном собрании. Франция из парламентской превратилась в президентскую республику. Теперь президент назначал премьер-министров и основных министров, накладывал вето, или возвращал на доработку законопроекты, проводил всенародные референдумы по проблемам государственной власти. Теперь президент мог распускать Национальное собрание и назначать новые выборы, объявлять чрезвычайное положение. Де Голль не повторил своей парламентской ошибки 1947 года – теперь депутаты его партии с получением мандата Национального собрания подписывали документ-клятву:

«Я, избранный депутатом от Союза за новую республику, торжественно подтверждаю мое присоединение к СНР и его парламентской группе. Я обязуюсь оставаться верным задачам СНР, поддерживать в Национальном собрании и в моем округе действия генерала де Голля, подчиняться дисциплине голосования, избранной большинством фракции, в важных вопросах, касающихся жизни нации и французского общества с тем, чтобы сохранить сплоченность нашей группы и дух нашего движения».


21 декабря 1958 года Шарль де Голль был избран Президентом Французской Республики – по косвенной традиционной системе. В коллегию из 80000 выборщиков входили депутаты Национального собрания, члены Сената, члены муниципалитетов, генеральных штатов, делегаты заморских территорий. 80 % выборщиков отдали свои голоса де Голлю. Начался отсчет времени созданной генералом и его соратниками Пятой республики.


8 января 1959 года Шарль де Голль вступил в должность Президента. Он стал заниматься внешней политикой страны, контролируя и внутреннюю, совместно с премьер-министром: «я не собираюсь вдаваться в детали правительственной деятельности; я ограничусь тем, что определю основные направления». Сам де Голль, одержимый идеей национального величия Франции, стремился превратить ее в «мировую державу», и это у него получилось.

В феврале 1960 года Франция испытала свою атомную бомбу во французской Сахаре и вошла в группу «атомных» держав. На референдуме в январе 1961 года 80 % французов одобрили план де Голля предоставить Алжиру право на самоопределение. Апрельский мятеж части французских военных в Алжире был подавлен почти без кровопролития. Президент, объявивший чрезвычайное положение в стране, выступил в СМИ перед своим народом:

«Государство осмеяно, нация выведена из себя, власть унижена. Наш международный авторитет попран, наша роль и наше место в Северной Африке скомпрометированы. Кем же? Увы, людьми, долг, честь и разум которых должен заключаться в том, чтобы служить и повиноваться. Во имя Франции я приказываю использовать все средства, чтобы преградить дорогу этим людям. Я запрещаю любому французу и прежде всего солдату выполнять их приказы. Французы, помогите мне!»

Даже в алжирской армии большинство не пошло за мятежниками. Через сутки после начала путча в Алжире высадился десант из метрополии и руководители мятежа ушли за границу. Все закончилось, почти не начавшись. Созданная после этого террористическая организация – ОАС – провела больше десятка покушений на жизнь де Голля, два из которых он пережил чудом. 18 марта 1962 года Эвианские соглашения подвели черту под волнениями в Алжире, ставшем независимым государством – около миллиона алжирских французов вернулись в метрополию.


Бурный рост французской экономики позволил де Голлю в сентябре 1962 года предложить французам поправку к конституции, по которой президент республики избирался не коллегией выборщиков, а всеобщим голосованием. Депутаты Национального собрания не поддержали де Голля и отправили в отставку его правительство во главе с Ж. Помпиду. Президент распустил парламент и назначил всеобщий референдум – «Конституция вполне может измениться; не надо ее мумифицировать». 28 октября 1962 года 62 % французов одобрили прямые выборы президента Франции. На новых выборах в Национальное собрание партия генерала получила 260 мандатов – теперь можно было вновь заниматься проблемами национального величия Франции. Еще в 1959 году Франция вошла в состав Европейского экономического сообщества – Общего рынка. Де Голль говорил об европейской интеграции:

«Европа должна стать политической реальностью в политическом, экономическом и культурном смысле. Европейская кооперация должна утвердиться и за пределами Европы, по всем проблемам мировой политики».


Рабочий день и год президента де Голля всегда был очень насыщен – десятки поездок по стране и за рубеж, сотни речей, церемоний, аудиенций. Во главе его аппарата стоял генеральный секретарь Елисейского дворца – резиденции президента. Генеральному секретарю подчинялись советники и помощники де Голля, занимавшиеся государственными, юридическими, административными проблемами, внешней политикой, экономикой, финансами, социальными проблемами, образованием, заморскими территориями. Независимый от генерального секретаря адъютант Президента занимался национальной обороной, протоколом и официальными визитами, отвечал за работу со средствами массовой информации.

В 1965 году на президентских выборах де Голль выставил свою кандидатуру на повторное президентство за месяц до выборов – «Я Шарль де Голль и мне 75 лет». Его конкуренты вели мощную предвыборную кампанию и Шарль де Голль победил во втором туре, набрав в декабре 1965 года 54 % голосов. Он писал не для прессы – «ничего другого от этих выборов и не следовало ожидать – наши французы с легкостью и рассеянностью смотрят на вещи, поэтому они падки на демагогию политиканов». В феврале 1966 года де Голль вывел Францию из военной организации НАТО. Штаб-квартира НАТО переехала из Парижа в Брюссель – еще за три года до этого де Голль говорил: «Европа – от Атлантики до Урала», предлагая сотрудничество Советскому Союзу. Тогда же он провел дедолларизацию Франции, назвав это своим «экономическим Аустерлицем». Он менял доллары у США на золото. США попытались отказаться, но де Голль заявил что Франция вообще выйдет из НАТО и ликвидирует все американские базы на своей территории.

Правда, после того, как доллар потерял золотой стандарт, золотое обеспечение, США могли печатать их столько, сколько хотели, а его стоимость стала определяться только на финансовом рынке, что породило новые виды глобальных спекуляций, яркий пример которых мы увидели в 2008 году.

Английский финансовый аналитик К. Кармин писал в начале XXI века в своей работе «Гудбай, $»:

«Роль доллара как центра мировой финансовой системы получила официальный статус в 1944 году в городке Бреттон-Вудс, в Нью-Гемпшире. Именно в местном живописном отеле Mount Washington 730 делегатов из 44 стран приняли соответствующее соглашение. После гибельных тридцатых, когда торговые барьеры и инструменты валютного контроля привели к краху международной торговли, ведущие силы стремились создать систему, которая позволила бы инвестиционному капиталу свободно пересекать границы. В ходе встречи удалось найти компромисс между двумя планами. Один из них был предложен министерством финансов США, а другой – Джоном Кейнсом, знаменитым британским экономистом. Кейнс предложил создать систему новой всемирной валюты, которая должна была стать новым международным резервным активом и могла бы использоваться как дополнение к золоту. Этот план состоял в введении суррогатного «бумажного золота» и до некоторой степени защищал систему, зависевшую от относительно редкого драгоценного металла.

Однако как наступающая сила, в распоряжении которой находилось более двух третей мировых золотых ресурсов, Америка имела собственные планы. В прошлом основные валюты были приведены к золоту. Теперь «зеленый» привязывался к золоту по курсу 35 долларов за унцию, прочие же валюты зависели от доллара, по отношению к которому они должны были иметь фиксированный курс. Там же в Бреттон-Вудсе был создан и Международный валютный фонд – МВФ. Он наделялся правом решения вопроса о возможности и времени изменения валютного курса той или иной страны по отношению к доллару. Со своей стороны Вашингтон соглашался при поступлении соответствующей заявки конвертировать в золото долларовые активы зарубежных центральных банков.

Превосходство доллара стало не только несомненным, но и беспрецедентным. Это была валюта крупнейшей экономики, валюта с самой высокой покупательной способностью. Золотом подкреплялся только один доллар. Финансовая система, заложенная Бреттон-Вудским соглашением, превращала его в своеобразную ось мировой валютной системы. Впервые за 2500 лет использования международной валюты основные страны мира подписали документ, официально назвавший одну валюту титулом главной. Никогда прежде мировые державы не приходили к формальному согласию о валюте, которая будет мерилом для всех прочих валют. Для США это завоевание, возможно, стало главной победой на полях сражений Второй мировой войны».

Обменяв де Голлю на золото громадную сумму в полтора миллиарда долларов, США заявили об отказе золотого обеспечения своей валюты. Де Голль говорил:

«Мы считаем необходимым, чтобы международный обмен был установлен, как это было до великих несчастий мира, на бесспорной основе, не носящей печати какой-то определенной страны. Трудно представить себе, чтобы мог быть какой-то иной стандарт, кроме золота. Золото не меняет своей природы. Оно может быть в слитках, брусках, монетах. Оно не имеет национальности, оно издавна и всем миром принимается за неизменную ценность. Несомненно, что и сегодня стоимость любой валюты определяется на основе прямых или косвенных, реальных или предполагаемых связей с золотом. В международном обмене высший закон, золотое правило, которое следует восстановить – обязательство обеспечивать равновесие платежного баланса разных валютных зон путем действительных поступлений и затрат золота». Де Голль прекрасно понимал, что привязка мировых валют к доллару США, а не к золоту, легко может вызвать мировой финансово-экономический кризис такой силы, какую захотят «контролеры долларового золота».


В 1967 году мартовские парламентские выборы опять принесли большинство мандатов партии де Голля. В мае 1968 года студенческие беспорядки в Латинском квартале Парижа переросли во всеобщую забастовку во главе с профсоюзами, и принявшей в ней участие парламентской оппозиции, требовавшей места в правительстве. Де Голль распустил Национальное собрание и назначил новые парламентские выборы. Профсоюзам пошли на уступки – значительно были повышены заработная плата, пособия, пенсии. Франция успокоилась и на новых выборах в июне 1968 года голлисты получили 293 мандата – абсолютное большинство в Национальном собрании. Де Голль говорил о происшедшем: «Профсоюзы бы довольствовались половиной и даже четвертью. Теперь экономика раздавлена и отброшена на годы. В стране ни у кого нет чувства государства». Он с трудом удержал Францию от девальвации франка.


Де Голль объявил о проведении пятого всеобщего референдума – о реформе Сената, лишавшегося законодательных функций, и о расширении местного самоуправления. Он хотел опять изменить внутреннюю политику в стране, создать «согласие между трудом и капиталом», и первым шагом на пути к этому должно было бы стать принятие двух новых законов. Президент объявил, что если французы его не поддержат, он уйдет в отставку. В апреле 1969 года французы отклонили на референдуме законопроекты Президента, которые набрали 47 % голосов. Шарль де Голль ушел в отставку и навсегда покинул Елисейский дворец, заявив, что «Франция больше не нуждается во мне». Дважды спасший страну генерал-президент понимал, что он сделал для Франции, сотворив новую страну.

Шарль де Голль скончался 9 ноября 1970 года, не дожив несколько дней до своего восьмидесятилетия, и был похоронен в Коломбе-ледез-Эглиз. Новый президент Франции Жорж Помпиду объявил о том, что «Франция овдовела» французскому народу и почти ста руководителям государств планеты, собравшихся в Париже почтить память де Голля.

Что же сделал для Франции человек, сказавший в 1968 году французам: «Реформа – да, хаос – нет!»?


Всю свою жизнь Шарль де Голль отстаивал идею сильного государства. Свои политические взгляды де Голль изложил в своих работах – «На острие шпаги», «Военные мемуары», «Речи и послания», «Мемуары надежды». Получивший великолепное образование в иезуитском колледже, Сен-Сире, Высшей военной школе, всю жизнь умножавший свои знания, он с молодых лет знал, что «всю жизнь имел определенную идею в отношении Франции». Он считал, что только сильное государство может навести порядок в хаосе взаимоотношений многочисленных социальных слоев общества – и был безусловно прав. Возглавив государство от «имени» какого-то общественного строя выдающийся политик-стратег стремился стать выразителем чаяний всего народа – чтобы говорить от его имени. В любом другом случае ему будет трудно удержаться у власти. Молодой де Голль писал в период всевластия французской многопартийной системы:

«Толпа не может обойтись без того, чтобы ею не управляли. Политический деятель пускает в ход все свое мастерство для того, чтобы соблазнить толпу, скрывая свои истинные цели и, в зависимости от требований данного момента, утверждает то или иное, лишь когда это целесообразно. Он изображает из себя слугу, чтобы стать хозяином.

Ничто не совершается без великих людей – а они становятся великими потому, что они этого хотят. Народам, как и армиям, нужны хорошие начальники, а все остальное приложится».


До 1958 года французский президент являлся номинальным, формальным главой государства. Вся власть находилась у политических партий, формировавших парламент. Постоянно меняющиеся правительства формировались в результате соглашений и компромиссов политических партий, в сути своей – неустойчивых. Такая ситуация устраивала всех партийных вождей, но, безусловно, не устраивала Францию, создавая политическую нестабильность, полупрезрительное отношение других государств, вызывая недовольство народа. Чтобы говорить о последовательной экономической, внешней и социальной политике – необходима сильная и стабильная государственная власть, выражающая четко определенные государственные интересы. Выразителем этих интересов должен быть глава государства. Де Голль писал:

«Необходимо, чтобы государство имело голову, то есть лидера, в котором нация могла бы видеть без всяких колебаний человека, воплощающего в себя ее сущность и гарантирующего ее судьбу. Также необходимо, чтобы исполнительная власть, предназначенная служить только сообществу, должна происходить не от парламента, а назначаться главой государства, ибо парламент объединяет лишь делегации отдельных интересов. Эти условия означают, что глава государства не должен быть назначен какой-либо партией, – он должен быть назначен народом, он должен иметь право консультироваться со страной либо путем референдума, либо путем избрания ассамблеей, он должен иметь мандат для обеспечения, в случае опасности, целостности и независимости Франции. Во всех других случаях правительство и парламент должны сотрудничать. Парламент может контролировать деятельность правительства и даже отказать ему в вотуме доверия.

Исполнительная власть должна исходить от главы государства, поставленного над партиями и избранного расширенной коллегией. Глава государства должен обеспечивать общие интересы и подбирать людей для определения ориентации, которая не будет зависеть от парламента. Ему должно принадлежать право назначать министров и прежде всего премьер-министра, который будет руководить политикой и работой правительства. Глава государства будет располагать правом публиковать законы и принимать декреты. Он будет председательствовать на заседании Совета Министров и здесь осуществлять влияние нации. Он будет служить арбитром, стоящим над политическими случайностями, и будет либо через правительство, либо в момент большого смятения приглашать страну высказать свое мнение, свое суверенное решение путем выборов. Главе государства должно принадлежать право, в случае опасности, быть гарантом национальной независимости и договоров, заключенных Францией».

Де Голль позже не употреблял термин «толпа» – «более, чем когда либо я должен опираться скорее на народ, чем на элиту, которая старалась втесаться между мной и народом». Он хотел разговаривать с народом напрямую, без посредников – политических партий:

«Мои заявления не оставляли никакого сомнения в решимости вернуть слово народу, как только события позволят ему голосовать. Для меня разделение властей, авторитет главы государства, который един, когда речь идет о его судьбе и его институтов, особенно в такой стране, как наша, все это является необходимой базой демократии».


Де Голль создает Институт административной национальной школы, Институт политических исследований. Генерал назвал свою систему управления «новой демократией», не раз высказываясь о пороках многопартийной системы:

«К фракционному характеру партий, обрекающему их на бессилие, прибавляется их собственная деградация. Она пока скрывается за фразеологией. Однако доктринальная страсть, которая когда-то была источником, привлекательностью, величием партий, в эпоху материализма, индифирентного к идеалам, не смогла остаться не тронутой. Не будучи больше инспирированными ни принципами, ни приверженцами, не найдя поддержки в этой области, они неизбежно идут к сокращению своих рядов и каждая из них становится всего лишь представителем категории интересов.

Если бы власть снова попала бы в их руки, тогда было бы ясно, что их руководители, депутаты, активисты превратились бы в профессионалов, делающих карьеру в политике. Завоевание государственных должностей, влиятельных постов, административных мест приведет к поглощению партий, а их деятельность сведется по существу к тому, что они называют тактикой и которая на самом деле является всего лишь практикой компромиссов. Поскольку каждая из них находится в меньшинстве, они обречены на то, чтобы придя к власти, делить командные посты со своими соперниками, но подобная расстановка оппозиционных групп и деятелей внутри правительства может привести только к бессилию власти».


Уже с 1946 года Шарль де Голль говорил, что глава государства должен избираться народом напрямую, без коллегии выборщиков. Генерал считал, что французский парламент должен состоять из Национального собрания, избираемого прямо народом, и Верхней палаты, избираемой сверху. Парламент должен даже иметь ограниченную законодательную власть. Де Голль проводил в жизнь апологию главы государства – сильной личности, сосредоточившего в своих руках всю полноту власти. Для того, чтобы это произошло, необходимо было создать мощные и надежные институты власти, основывающие свою деятельность на конституции.

28 сентября 1958 года всенародный референдум французского народа принял конституцию, установившую президентский режим правления в государстве. «За» – проголосовали 18 миллионов французов, «против» – 4 миллиона. Народу надоели «игры под ковром» многочисленных политических партий, лишавших страну стабильности, не решавших главных государственных проблем – развития финансовой системы, увеличения внешней торговли, ликвидации внешнего государственного долга.


Конституция объявляла Францию унитарной, светской, демократической и социальной республикой, обеспечивавшей равенство всех граждан перед законом без различия происхождения, расы и религии.


Принцип Французской Республики – «правительство народа, от народа и для народа», которому принадлежит национальный суверенитет. Девиз республики – «Свобода. Равенство. Братство». Конституция разрешает деятельность политических партий, свободно действующих, участвующих в выборах, уважающих принципы национального суверенитета и демократии.

Президент Французской Республики является гарантом Конституции, обеспечивает стабильное функционирование государства, гарантирует национальную независимость, территориальную целостность. Срок полномочий президента составляет семь лет.

До 1962 года президент Франции избирался коллегией выборщиков из 90000 членов парламента, генеральных советников и членов муниципальных советов от 90 французских департаментов и заморских территорий. Депутаты Национального собрания избирались народом на всеобщих и прямых выборах и считали себя «назначателями» президентов. С 1962 года президент Франции тоже избирается народом на всеобщих, прямых и тайных выборах. Никто не может оспаривать у него право быть действительным главой государства. Поста вице-президента де Голль вводить не стал.

Президент назначает и смещает премьер-министра и членов правительства – исполнительная власть подчиняется только главе государства, не парламенту, который лишен права формировать правительство. Внутренняя политическая стабильность Франции теперь была обеспечена.

Президент Франции может поставить на референдум любой законопроект о государственной власти и устройстве. Он имеет право распускать парламент и назначать новые выборы, подписывает декреты Совета Министров, назначает на высшие государственные, военные и гражданские посты.

Президент Франции – верховный главнокомандующий армии, председатель Высшего Комитета национальной обороны.

Конституция Франции еще усиливает широкие права президента:

«Когда институты Республики, независимость нации, целостность ее территории или исполнение ее международных обязательств находятся под немедленной и серьезной угрозой и когда регулярное функционирование конституционных общественных властей прервано, Президент Республики после официальной консультации с премьер-министром, председателями палат Парламента и Конституционным советом принимает меры, которые требуют эти обстоятельства.

Эти меры должны быть инспирированы желанием в самый крайний срок обеспечить конституционным общественным властям условия для выполнения их миссий. Конституционный Совет и нация информируется о принятых мерах. Национальное собрание не может быть распущенным во время осуществления чрезвычайных полномочий».

В случае опасности государству, степень которой определяет сам президент, он объявляет чрезвычайное положение в стране и берет всю полноту власти в свои руки.

Премьер-министр руководит действиями правительства, которое проводит политику нации, обеспечивает выполнение законов, отвечает за национальную оборону.


Французский парламент состоит из двух палат – Национального собрания и Сената. Депутаты собрания избираются на всеобщих, прямых и тайных выборах, члены Сената избираются косвенно и обеспечивают представительство в парламенте департаментов и заморских территорий. Члены парламента имеют полную депутатскую неприкосновенность. Основная задача парламента – принятие законов во всех областях жизни государства и общества. Члены парламента и правительство имеют право законодательной инициативы.

Национальное собрание может выразить вотум недоверия правительству, если за это проголосует большинство депутатов. В этом случае правительство уходит в отставку. Новое правительство формирует президент. Если Национальное собрание не утверждает правительство, оно может быть распущено. Фактически парламент Пятой республики потерял право контроля за правительством и тем более президентом.

Конституционные поправки инициирует президент по предложению премьер-министра и парламента. Они принимаются одновременно обеими палатами и утверждаются референдумом французского народа. Конституция запрещает пересматривать республиканскую форму правления и территориальную целостность, закладывая мощную законодательную основу для установления нового политического режима. Французский философ Ж.-П. Сартр писал о ситуации во Франции в сентябре 1958 года: «Освобождая исполнительную власть от парламентской игры, финансовый капитал надеется контролировать государство. Его представители больше не будут довольствоваться тем, что оказывают давление на министров, они сами будут министрами». Сам де Голль писал:

«Претендовать на то, чтобы делать и представлять Францию от имени одной фракции – это непростительная национальная ошибка.

Правые утверждают, что я левый, левые – что я правый. Однако, если сторонники левых и правых утверждают, что я нахожусь на другой стороне, это означает, что я ни на той, ни на другой стороне. Я нахожусь на стороне Франции. Режим партий – хаос. Пятая республика – прогресс». Отвечая на нападки о своем диктаторстве, генерал-президент говорил:

«Когда кто-нибудь имеет такую ответственность, как у меня, которую накладывают на меня история и воля народа, тогда естественно, он имеет ответственность такую, как у меня, которая, поверьте мне, очень тяжелая. Надо, чтобы он ее нес сам. Зачем ее поручать другому?

Но я не одинок. Я имею правительство. Я не делаю все; впрочем я не могу делать все. Имеется парламент, который избирается народом, и который принимает законы. Это он принимает законы, а не я. Вот то, что является «личной властью». Впрочем, подобные выражения используются для демагогии.

Какие политические свободы я ликвидировал? Наоборот, я их вернул, когда я вернулся во Францию в 1944 году. Я их вернул полностью. В течение семи лет, которые я нахожусь у власти, я не ликвидировал политические свободы.

Разве не существует свобода прессы? Почти вся пресса мне враждебна, но я ей не мешаю. А профсоюзные свободы, разве я им мешаю? Ни в коей мере! Наоборот, я делаю все для того, чтобы попытаться ассоциировать профсоюзы с общим развитием Франции.

А какие другие свободы я ликвидировал? Свободу голоса? Я отменил цензуру. Я ее никогда не восстанавливал.

Вот истина».

Большое внимание де Голль уделял колониальным проблемам – именно из заморских территорий Франции он вернулся во власть. В 1944 году генерал выступал в Конго:

«Грандиозные события, происходящие в мире, заставляют нас торопиться. И подобно тому, как камень, брошенный по склону холма, катится вниз с возрастающей скоростью, так и дело, начатое нами в Африке, налагает на нас все больше обязанностей.

К началу нынешней мировой войны уже стала очевидной необходимость изменить основы, на которых строилось использование природных богатств наших владений в Африке – улучшения жизненных условий ее населения и осуществление французского суверенитета.

Французская политика состоит в том, чтобы вести каждый из этих народов к развитию, которое позволит им заниматься управлением своих собственных дел и позднее управлять самим собою».

В 1958 году французским заморским территориям предлагалось несколько схем самоопределения – оставаться в составе Франции в качестве автономии, или со специальным статусом, получить независимость и подписать с Францией особые договора, или стать суверенными государствами. Сам де Голль хотел создания Франко-Африканского сообщества на федеральных началах, с заморскими территориями в качестве автономных государств. Он писал в конце жизни о колониальной проблеме:

«Отныне оставляя заморские территории управлять самим собою, надлежало ли нам их отпускать, «распродавать», далеко от наших глаз и нашего сердца? Конечно, нет. Ввиду их глубокой привязанности и привлекательности, которую ангелы и демоны Франции осуществляли на них, как на всех тех, кто к ней приблизился, они были склонны сохранить тесные связи с нами. Со своей стороны, то, что мы уже сделали хорошего для их прогресса, дружбы, привычек, интересов наше тысячелетнее влияние и развитие нас обязывало видеть в них привилегированных партнеров.

Для того, чтобы они говорили на нашем языке и разделяли нашу культуру, мы должны, следовательно, им помочь. Если их молодая администрация, зарождающаяся экономика, неорганизованные финансы, молодая дипломатия, оборона вынуждены обращаться к нам за помощью, нам надо им помочь. В общем, привести народы «заморской Франции» к тому, чтобы они могли располагать самим собою и в то же время установить между ними и нами прямое сотрудничество. Вот какими были мои простые и искренние намерения.

Могут спросить: «Но мы имеем право на независимость?» Ну, конечно, да. Впрочем, независимость, кто ее хочет, может ее взять тотчас же. Метрополия не будет против этого возражать. Каждая территория может ее взять тотчас же, если проголосует за «нет» на референдуме 28 сентября. В таком случае это будет означать, что такая территория не хочет быть частью Сообщества и что она вообще идет на раскол».


Доктрина Сообщества постепенно заменила доктрину сотрудничества Франции и «заморских территорий». Де Голль заявлял в 1960–1961 годах:

«В мире имеются огромные массы людей, которые живут в слаборазвитых странах и которые не достигли еще минимума благополучия современного общества. Эти народы, и среди них те, которые мы недавно колонизировали, хотят сегодня освобождения. Франция не должна этому противостоять, наоборот, она должна извлечь из этого урок, взять инициативу для того, чтобы не только ничего не распалось, но, наоборот, объединилось.

Самая большая проблема для нас – это проблема деколонизации. Период колоний закончился. Он имел свои заслуги, славу, необходимость. Сегодня страница переворачивается. Мадагаскар, Африка взяли в свои руки свою судьбу. Мы желаем, чтобы их путь не отделялся от нашего.

Деколонизация является нашим интересом и поэтому нашей политикой. Зачем цепляться за дорогостоящее, кровавое и безысходное господство, тогда как наша страна находится на пути полного обновления, когда все слаборазвитые страны, начиная с тех, которые вчера зависели от нас и которые сегодня являются нашими друзьями, предпочитают, требуют нашей помощи и нашего содействия. Сотрудничество отныне является главным стремлением Франции».


Социально-экономические взгляды и деятельность Шарля де Голля по воплощении их в жизнь несколько раз излагались самим генералом-президентом в своих докладах и мемуарах. Он неоднократно заявлял, что построить сильное государство можно только опираясь на сильную экономику, которая должна быть управляемой:

«Эффективность и намерение политики связаны с силой и надеждой экономики. Политика и экономика так же связаны между собою, как связаны деятельность и жизнь. Если предпринятое мною дело возрождения нации требовало сотрудничества всех умов, то оно, очевидно, равным образом требовало, чтобы страна имела средства. То, что она добывает благодаря своим ресурсам и своему труду; то, что из своих общих доходов она изымает в свой бюджет, будь то для финансирования деятельности государства, будь то для оказания помощи своим гражданам во время испытаний»; то каков ее вес по сравнению с другими государствами, – вот основы, на которых зиждется мощь, влияние и величие страны, а также та относительная степень благополучия и безопасности, которую в народе привыкли называть счастьем.

Я знаю это. Ибо сразу после Освобождения я сумел благодаря серьезным реформам спасти страну от грозившего ей смертельного потрясения. Ибо сегодня я должен вновь поставить на ноги страну, вырвав ее из того печального положения, куда завели ее партии. Ибо в течение десяти лет я руководил процветанием страны, ее прогрессом, ее валютой с таким успехом, с которым не может сравниться ничто из ее прошлого на протяжении более полувека. Ибо несколько позже мне удалось в последний момент удержать страну от падения в пропасть, в то время как единодушная и ожесточенная кампания против моей власти, проводившаяся всеми привилегированными группами общества, патологическая пассивность, внезапно охватившая страну, забвение своего долга почти всеми, на ком лежала ответственность, толкали страну к анархии. Вот почему, будучи во главе Франции как в периоды спокойствия, так и в периоды ураганов, я всегда ставил на первый план моей деятельности и моих забот экономические и социальные проблемы. Им я посвящал добрую половину своего труда, приемов, визитов, речей на протяжении всего времени, пока бремя забот о нации лежало на моих плечах.

С самого начала и затем на всем протяжении пути идея, которой я руководствовался, – это прежде всего здравый смысл. Наша страна сможет устроить свою внутреннюю жизнь и рассчитывать на внешнюю деятельность, только приведя свою активность в соответствие с ритмом эпохи. В эру господства промышленности она должна быть промышленной страной. В эру международного соревнования она должна обладать способностями к соревнованию. В эру науки и техники она должна развивать научно-исследовательскую деятельность. Но для того, чтобы много производить, чтобы качество товаров облегчало их продажу, чтобы постоянно обновлять благодаря изобретениям продукцию заводов и полей, стране необходимы современные и глубокие преобразования.

Всеми силами стремясь осуществить обширные преобразования структуры и привычек страны, я относился с великим уважением к тому, что наши отцы в течение долгого времени сделали для нее. Бесспорен тот факт, что благодаря тысячелетним усилиям экономика Франции обладает элементами прочности и творческого развития.

Теперь недостаточно делать хорошо то, что делалось ранее, надо делать это лучше, чем другие.

Развитие, рост производительности труда, конкурентоспособность, концентрация – вот, совершенно очевидно, те направления, которые отныне надо придать французской экономике, ранее традиционно осмотрительной, консервативной, распыленной и пользовавшейся протекционизмом государства».


Девиз Шарля де Голля во французской экономике – «накопление – мать инвестиций», позволяющих модернизировать производство для создания и выпуска более лучших и дешевых товаров, чем другие страны. Накопить инвестиционный капитал де Голль хотел тремя способами – ограничением потребления, девальвацией франка и развитием внешней торговли. Ограничить потребление можно только путем повышения цен, увеличением налогов и сокращением пособий. Твердая национальная валюта привлекает инвестиции, является гарантом экономического развития и кредитов, имеет и социальную направленность. Развитие внешней торговли ведет к быстрому развитию экономики, контактирующей с экономиками других стран. Нужна открытая конкурентная борьба – «международная конкуренция является рычагом, который может поднять наши предприятия, заставить их работать производительно, привести их к объединению и увлечь их к борьбе за пределами страны».

То, что ждало Францию в 1958 году, де Голль назвал порогом катастрофы, и спасти ее могли или чудо, или банкротство.

Де Голль выпустил государственный заем, позволивший выключить печатные машины, выпускавшие новые и новые банкноты. Он обратился за помощью к нации, и французы подписались на 330 миллиардов франков. Произошло быстрое урегулирование государственных расходов и внешних платежей, повысилась кредитоспособность Франции, в которую стали возвращаться капиталы, платежный баланс начал приходит в равновесие, стало успокаиваться общество. Заработная плата была заморожена, как и цены на сельскохозяйственные продукты, и цены розничной торговли, повышены цены на бензин, заморожены кредиты. Расходная часть бюджета была значительно сокращена, увеличился экспорт, рост цен составил менее 1 % в месяц – инфляция пошла на спад, появились признаки стабилизации. С разъяснением политики государства де Голль обратился к нации:

«Сейчас принимаются меры по стабилизации нашего экономического, финансового и валютного положения. Мы хотим остановить падение в пропасть инфляции и заложить основы, на которых будем строить наше благополучие и нашу мощь. Я требую от всех категорий французов взять на себя часть жертв. Франция взяла старт в гонке за процветание. Я ручаюсь, что она выиграет эту гонку, только если будет решительной и не сойдет с дистанции.

Правительство будет принимать во всех областях меры, которые оно сочтет необходимым для жизни нации, путем опубликования ордонансов, имеющих силу закона».

Де Голль назвал инфляцию «наркотиком, который чередуя состояние тревоги и опьянения, ведет общество к смерти». «Сломав» инфляцию, де Голль девальвировал франк на 20 % – «наш франк стал твердым и его твердость была провозглашена во Франции и признана за границей; франк стал свободно обмениваться на другие твердые валюты. Позднее были выпущены новые франки, менявшиеся на старые в соотношении 1:100.

Во внешней торговле де Голль сокрушал многолетние барьеры протекционизма, теперь они «не культивировали посредственность». Он опять обратился к народу:

«Вождь Франции и глава республиканского государства, я буду осуществлять верховную власть во всей ее полноте, которая предоставлена мне отныне, и в том новом духе, который она мне предписывает.

Французский народ поручил мне вести его, потому что он не ищет легкого пути, а хочет идти по пути усилий и обновления. Я решил действительно и полностью привести наши дела в порядок. С завтрашнего дня мы начнем проводить в жизнь целый комплекс финансовых, экономических и социальных мер, которые поставят нацию на основу истины и суровости. Нашей стране придется пережить испытание, но восстановление, которое нами намечено, окупит все.

Без этих усилий и этих жертв мы останемся страной, плетущейся в хвосте, вечно колеблющейся между драмой и посредственностью. Наоборот, если мы добьемся успеха, то какой этап мы пройдем на пути, ведущем нас к вершинам».

Через полгода усилий французской нации по подъему экономики Шарль де Голль смог опять обратиться к народу:

«Удача, настоящая и прекрасная удача, которая иногда выпадала на долю нашего народа, снова возвращается к нему. Полностью обновленная Франция возобновляет свой исторический бег.

Чтобы страна имела прочное основание для строительства своей мощи, мы должны полностью и до конца привести в порядок нашу экономику, наши финансы, нашу валюту. Это мы и собираемся теперь сделать на удивление всему миру.

Я хорошо знаю, чего это стоит всем категориям населения, особенно самым низкооплачиваемым! Я отлично знаю, что битвы всегда выигрывает пехота. Я отлично знаю, что величие Франции всегда создавала только масса ее детей.

Несмотря на неприятности, испытанные всеми, несмотря на то, с чем пришлось смириться рабочим, земледельцам, торговцам, буржуа, служащим, чиновникам и многим ветеранам войны, воля французского народа, решившего избавить себя от беспорядка, инфляции, нищеты, проявляется в полной мере. Уже появились новые признаки подъема. Можно быть уверенным, что условия жизни французов в том, что касается производства, оплаты труда, цен, торговли, валюты, социальной гармонии, будут стабилизированы еще в этом году. А уже потом техника, труд и накопления завершат дело всеобщего процветания».

1959–1962 годы стали во Франции «годами триумфа экспансии в условиях стабильности». Среднегодовой прирост промышленного производства составил более пяти процентов, как и сельскохозяйственного. Золотовалютные запасы страны в 1962 году превысили очень солидную сумму в 4 миллиарда долларов, весь внешний долг был погашен, рост цен остановился на трехпроцентной отметке. Жизненный уровень французов ежегодно повышался на 4 %, безработица составила менее 1 % работоспособного населения страны.

Основа для дальнейшего преобразования государства была создана, и де Голль его начал:

«Власть осуществляется в условиях свободной демократии, когда у каждого человека и каждой группы есть свои права, когда все совершается в открытую и с помощью голосования, когда власть не прибегает ни к тюремному заключению, ни к конфискации имущества строптивых собственников, ни к принудительному труду, ни к ссылке непокорных рабочих и служащих. Задача государства у нас состоит не в том, чтобы силой надеть на нацию железный ошейник, а в том, чтобы направлять ее развитие. Однако, хотя свобода остается одним из главных рычагов экономической деятельности, последняя тем не менее имеет коллективный характер, непосредственно влияет на судьбы нации, повседневно затрагивает общественные отношения. А это требует импульса, гармонизации, правил, которые могут исходить только от государства. Необходим дирижизм – управление экономикой. Я решился на это».

Де Голль и его соратники определили цели, темпы развития, условия развития экономики, объемы финансового участия государства и области этого участия, меры и законы воздействия. Правительство меняло налоги, условия кредитования, таможенные тарифы, строило жилье, порты, аэродромы, дороги – железные и шоссейные, занималось электричеством, газом, нефтью, углем, поддерживало работу ученых, обеспечивало занятость населения переменой профессий. Де Голль писал о экономических возможностях Франции и ведущих стран мира:

«Речь шла не о том, чтобы создать все заново, как это было в свое время в Соединенных Штатах, население которых росло по мере обнаружения гигантских запасов полезных ископаемых; или в Великобритании, оказавшейся богатой углем именно тогда, когда он обусловливал развитие промышленности; или в Германии, богатой рурским и силеским углем, географически однородной и пересеченной параллельно текущими судоходными реками; или как в России, владеющей благодаря Сибири самыми разнообразными ресурсами; или как в Японии, принуждаемой к этому перенаселением страны; или как в Италии, располагающей для крупных заводов Севера сводной рабочей силой Юга.

Наша экономика уже давно была создана в соответствии с нашими возможностями, а последние совершенно не менялись. И хотя мы уже производили много, причем во всех отраслях, теперь вопрос стоял о том, чтобы производить товары дешевле и лучшего качества. А это требовало модернизации оборудования, новой организации производства, при которой сократились бы общие расходы, это требовало не бояться конкуренции. Способствовать экономической экспансии, развитию капиталовложений, экспорту – вот роль моего правительства в этой области. Это дело длительное».

В течение 1958–1962 годов власти вложили в экономику 75 миллиардов новых франков. Развернулось строительство в провинции, заводы и фабрики строились там, где это способствовало развитию местной экономики. Количество предприятий уменьшалось за счет слияния и укрупнения. Во Франции работали 16 атомных электрических станций, строились самолеты и ракеты. Большие усилия были брошены на совершенствование сельского хозяйства – на техническую оснащенность, рационализацию кредита, организацию сбыта, укрупнению и слиянию мелких хозяйств. Де Голль писал:

«Речь шла о том, чтобы добиться от земледельца производства нужных продуктов, отправки их на продажу в нужном виде, по установленному курсу туда и тогда, куда и когда нужно. Речь шла о том, чтобы создать сеть «Рынков регионального значения», где продукты будут продаваться оптом и в розницу. Речь шла об организации сельскохозяйственного обучения и консультаций специалистов, а также о том, чтобы облегчить отход от деятельности престарелым земледельцам. Следовало создать для крестьян специальную систему социального страхования».

Де Голль хотел, чтобы «общий интерес считался превыше привычек и претензий отдельных категорий», старался показать французам, что «конечная цель усилий, направленных на процветание, состоит не столько в улучшении условий существования тех или иных французов, сколько в строительстве благоденствия, мощи и величия Франции».


5 февраля 1962 года Шарль де Голль обратился к французскому народу:

«Никто в мире, за исключением ослепленных злобой поборников старого, не может не признать мощного развития Франции. Каждый из нас ощущает это, когда едет по стране, даже просто глядя в окно. Никогда Франция столько не производила, столько не строила, стольких не обучала.

Никогда уровень жизни рядового француза не был так высок, как сегодня. Никогда и нигде не было так мало безработных, как сейчас у нас. Никогда не были так прочны наши валюта и кредит, как они прочны сейчас, когда вместо того, чтобы брать займы, мы сами даем в долг самым богатым.

Однако, сталкиваясь с материальными и человеческими реальностями там, где царит страсть к наживе, где ничто не может быть достигнуто окончательно и бесповоротно, и где все, чего бы они ни добились, стремятся к еще большему, я каждый день убеждаюсь, что экономика, как и жизнь, – это сражение, в котором никогда не бывает окончательной победы».


Социальные проблемы во Франции почти всегда разрешались радикальным образом – Революция конца XVIII века это показала ясно и точно. Де Голль всегда мечтал о социальном мире в стране и обществе. Он хотел «мира и сотрудничества между трудом и капиталом»:

«Современному машинизированному обществу недостает духовной пружины, которая гарантировала бы его равновесие. Социальный строй, предлагающий трудящемуся удел инструмента или колесика, пускай и удовлетворительно оплачиваемого, вступает, на мой взгляд, в противоречие с самой природой человека и даже противоречит здравому смыслу производительности. Не оспаривая вклада капитализма в благополучие не только отдельных лиц, но и общества в целом, следует отметить, что эта система несет в себе элементы постоянной неудовлетворенности большого числа лиц. Правда, некоторые стороны смягчают крайности строя, основанного на принципе невмешательства его в экономику, но не излечивают человека от ощутимой моральной неполноценности. С другой стороны, коммунизм, если в принципе он препятствует эксплуатации человека человеком, порождает отвратительную тиранию, навязанную личности, и погружает жизнь в мрачную атмосферу тоталитаризма, далеко не достигая по уровню жизни, условиям труда, снабжению товарами, по общему техническому прогрессу результатов, которых можно достичь в условиях свободы. Осуждая и тот и другой противостоящие друг другу режимы, я считаю, что обстоятельства диктуют нашей цивилизации создание нового строя, при котором человеческие отношения регулировались бы таким образом, чтобы каждый принимал прямое участие в результатах деятельности того предприятия, куда вкладывается его труд, чтобы каждый мог с достоинством нести свою долю ответственности за ход коллективного дела, от которого зависит и его собственная судьба.

Со всеми вместе я констатирую, что машина в наши дни господствует над вселенной. Отсюда начинаются самые крупные дебаты века: будет ли рабочий класс жертвой или извлечет выгоду для себя от механического прогресса? Отсюда вышли вчера самые широкие движения: социализм, коммунизм, фашизм, которые захватили большое число народов и расчленяют других. Отсюда приходят в данный момент штандарты противоположных идеологий: либеральной, марксистской, гитлеровской. Все это ставит социальный вопрос на передний план».

Де Голль считал, что рабочий должен быть заинтересован в успешной работе своего предприятия. Он говорил о «теории участия» в производстве капитала, труда и управленческого персонала. Все три стороны должны иметь свою часть прибыли, создающейся совместным трудом. Предприятием должен управлять комитет, в котором были бы представлены все три стороны. В 1959 году де Голль издал закон, по которому рабочие должны были участвовать в прибыли своей компании, иметь возможность купить ее акции. В 1967 году он издал еще один закон по этой проблеме, но окончательно решить ее ему не удалось:

«Государство представляло весьма существенные налоговые облегчения следующим предприятиям:

на которых коллективные договоры с профсоюзами содержали пункт об отчислениях от прибылей; которые вводили систему участия в капитале и самофинансировании; на которых создавалось общество, где каждый инженер, каждый рабочий, каждый служащий был и членом и акционером. Закон пока еще не делал участие в этой ассоциации обязательным.

Зато против нас совместно действовали предубеждения предпринимателей и предубеждения профсоюзов, окостеневших во взаимной оппозиции, когда первые полагали возможным благодаря своему твердому сопротивлению удержаться в своих крепостях, а вторые находили оправдание своей деятельности исключительно в защите требований трудящихся и в отказе осуществлять иную деятельность, которая могла бы быть позитивной.

Но несмотря ни на что, в разделяющей классы стене была пробита брешь. Расширяя ее, можно в дальнейшем придти к такому положению, когда решительная реформа относительно принципа участия позволит дать современному обществу новую базу для существования».


Идею участия всего народа в прибылях Шарль де Голль называл «третьим путем». Он говорил о ситуации в мире и Франции второй половины ХХ века:

«Вот общество, я говорю о французском обществе, в котором машина стала абсолютной хозяйкой и ускорителем неслыханной трансформации. Общество, в котором все то, что является материальным порядком, условием труда, существованием семьи, перемещением, информацией и т. д., все это, не менявшееся со времен античности, меняется теперь все более и более быстро и полно. Общество, которое лет 50 назад было аграрным и которое на полных парах становится индустриальным и городским; общество, которое сейчас располагает информацией, средства которой колоссальны, которые действуют каждую минуту и которые используются по существу против любого авторитета, начиная, если хотите, с моего, и которые бьют исключительно на сенсацию, драматизм, скандалы; общество, которое знает, что над его головой висит настоящая ядерная опасность уничтожения. Как можно представить себе, чтобы такое общество было невозмутимым и глубоко удовлетворенным?»

Человек начинает искать выход из такой ситуации – и не находит то, чего нет:

«Капитализм, говорят, благодаря прибылям, пробуждает инициативу, создает все больше и больше богатств, которые распределялись свободным рынком, поднимает уровень жизни всего социального корпуса. Только вот: собственность, управление, прибыли предприятий в капиталистической системе принадлежат только капиталу. Тогда те, кто не владеет им, находятся в отчужденном состоянии внутри деятельности, которой они содействуют».

Шарль де Голль потратил много сил на прокладывание «третьего пути», который должен был бы привести созданное им «новое общество» к благоденствию – благодаря участию в прибыли согласно доли всех сторон в деле. Он хотел поставить во главе новой структуры Сенат, функции которого в этом случае существенно менялись. Он писал:

«Если революция – это выставка, шумный, скандальный и к тому же кровавый беспорядок, тогда нет, участие – это не революция. Но если революция состоит в глубоком изменении того, что, в частности, касается достоинства и рабочего места, тогда – это революция. И я не стесняюсь в этом смысле быть революционером, как я им был так часто».

Де Голль не мог изменить ситуацию, не определив, в чьих руках находятся заводы, фабрики, компании, средства производства – общества, коллектива предприятия, у отдельных лиц. Это было невозможно, как и определение политической структуры «нового общества». Но он искал решение проблемы «третьего пути», как ищут решения проблемы «теоремы Фермa».


Де Голлю принадлежит и разработка «теории национального величия Франции», достигающемуся на пути мирного существования государств. Он определил принципы своей политической доктрины – разрядка международной напряженности и достижение общего согласия между народами и государствами с помощью установления сотрудничества между ними – «Франция, с ее опытом и мощью, ее географией, размером и населением, уязвима со всех сторон; поэтому жизненным интересом Франции является мир, и она должна сделаться чемпионом в этой области». Франция говорила о сохранении статус-кво в мире:

«Если имеется хотя бы один голос, который может быть услышан, хотя бы одно действие, которое может быть эффективным, когда коснется установления мирного порядка вместо холодной войны, то пусть это будет голосом и действием Франции. При условии, чтобы этот голос и это действие подлинно принадлежали ей, и чтобы руки, которые она протягивает другим народам, были свободными».

Де Голль делал Францию независимой в экономике, обороне, политике, создавал стабильные политические институты государства, укреплял финансы, устанавливал широкие торговые и политические связи со многими странами. Атомное оружие вернуло Францию в ряды великих держав, а теория национального величия сплотила и объединила всех французов. Генерал-президент много выступал и говорил о принципах объединения Европы:

«Надо, чтобы нации, которые ассоциируются, не прекращали быть самими собой и чтобы следуемый путь был путем сотрудничества, организованного из государств. Франция признала необходимость такой Западной Европы, которая появляется сегодня как необходимое условие равновесия мира.

Какова реальность Европы? Каковы устои, на которых ее можно строить?

Обеспечить регулярное сотрудничество государств Западной Европы – это то, что Франция считает желательным, возможным и практикует в политической, экономической, культурной областях и в области обороны.

Это предполагает организованное, регулярное согласие ответственных правительств и затем работу органов, специализированных в каждой из общих областей и подчиненным правительствам.

Это означает периодическое заседание ассамблеи, которая сформирована из делегатов национальных парламентов и это должно предполагать как можно более быстрое проведение торжественного референдума для того, чтобы дать Европе с самого начала характер вступления, народного вмешательства, которое ей необходимо.

Признав, что страны Общего рынка имеют свою национальную персональность и согласившись, что они должны ее сохранить, не было бы лучше организовать их сближение во всех областях, периодически или регулярно собирать их министров, глав государств или правительств, создать постоянные органы для обсуждения вопросов политики, экономики, культуры, обороны; нормально обсуждать эти вопросы на ассамблее делегатов их парламентов, взять за правило и привычку совместно решать все проблемы общего интереса и, если возможно, занять по ним единую позицию?»


Шарль де Голль, волевой и целеустремленный лидер, свято верил в свою миссию. Его принципиальность, образ жизни, независимость и последовательность в своих взглядах сильно влияла на Францию. Он фактически всегда был спокоен, уверен и хладнокровен, никогда не терял самообладания. Никогда его слова не расходились с делами, он делал то, что думал. Он всегда боролся против идей, а не личности. Он даже не упоминал имени своих политических оппонентов и врагов, не оскорблял и не высмеивал их. Это действительно был выдающийся государственный и политический деятель. Он написал в своем завещании, оставленном в 1952 году:

«Я не хочу национальных похорон, ни президентов, ни министров. Только французская армия может официально участвовать, но ее участие должно быть сокращено до скромности – ни музыки, ни фанфар, ни колоколов. Никакие речи не должны быть произнесены ни в церкви, ни где-либо в другом месте. Мужчины и женщины Франции и других стран мира могут, если они этого желают, сделать в мою память честь сопровождать мое тело до того места, где оно будет покоиться, но все это должно быть проведено в полном молчании».

С оппозицией Шарль де Голль боролся путем всенародных референдумов, безусловно укреплявших государственную власть. Он много времени уделял средствам массовой информации, радио, телевидению, часто обращался прямо к народу:

«С самим народом, а не только с его кадрами, я хочу быть связанным зрением и слухом. Надо, чтобы французы меня видели и слышали и, чтобы я их видел и слышал».

Генерал-президент Шарль де Голль, дважды спасший Францию, сделал что хотел и мог для Франции и ее народа – и ушел. Он любил повторять – «Истинная школа, дающая умение повелевать – это общая культура», а «лучшим украшением страны» называл ее историков и поэтов. Выдающийся англичанин У. Черчилль говорил о нем:

«Я знал, что он не был другом Англии, но я всегда признавал в нем дух и идею, которые навсегда утвердят слово «Франция» на страницах истории.

Я понимал его и, негодуя, одновременно восхищался его высокомерным поведением. Эмигрант, покинувший свою страну, приговоренный к смерти, он находился в полной зависимости от доброжелательства сначала английского правительства, а затем правительства Соединенных Штатов. Немцы захватили его родину, у него нигде не было настоящей точки опоры. Тем не менее он противостоял всему. Всегда он выражал индивидуальность Франции – великого государства со всей его гордостью, властностью и честолюбием».








Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Прислать материал | Нашёл ошибку | Наверх