Одиннадцатое занятие

Воспитание разума — обязательный этап совершенствования наших приемо-передающих устройств. — Уровни отражения мозгом объективного мира: от ощущения до концепции Мироздания. — Отлет языка слов от языка действительности. — Язык действительности, продемонстрированный мне после тайфуна на Кубе. — Упражнения на развитие разнонацеленных полушарий коры головного мозга. — Алгоритм включения внутренних резервов для выхода из трудной ситуации. — Овладение сверхвозможностями мозга: работа с отвесом и практика народных заговоров.

После всего вышеизложенного название сегодняшней темы — «Воспитание разума» — прозвучит, разумеется, парадоксально: какие, спрашивается, могут быть продуктивные занятия с тем самоуверенным, самовлюбленным, узким, ограниченным Самодуром-самодержцем, развенчанию которого было уделено нами на всех предшествующих занятиях так много сил и времени? Да, конечно, в свете изложенного ранее тема звучит даже нарочито парадоксально, но, вместе с тем, и вполне объяснимо, и логично. В самом деле: сколько усилий мы затратили на усовершенствование всех приемо-передающих устройств, расположенных внутри организма (напоминаю, что «Исцеление человека» по существу все посвящено приведению в порядок, к идеальному состоянию всех контуров и внутренних систем организма, способных звучать в резонанс с Землей и Небом)! Последовательно мы проработали и все наши наружные, сопряженные с нами контуры, в которые мы стремимся вписаться совершенно органично: это круг супружеских и семейных отношений, это система эгрегоров, в которые так или иначе мы вовлечены, это наше максимально полное вхождение в ноосферу и далее — в беспредельный Космос, чистой и неразрывной частицей которого мы стремились стать. В этом контексте совершенно закономерно подошел черед гармонизации и столь удивительного устройства, каким является наш мозг во всех его подразделениях, в том числе, и прежде всего, в усовершенствовании и оптимизации работы коры его больших полушарий. И левого, ответственного преимущественно за логически-абстрактное мышление, и правого — регулятора фантазий и образов. И их обоих — в дружественном, солидарном взаимодействии, результатом которого может явиться наша способность творить в прямом смысле слова чудеса, не более и не менее.

Мы с вами хорошо знаем, что любой орган должен функционировать, причем активно и регулярно, обязан находиться, выражаясь спортивным языком, в тренированном состоянии. Это касается, например, кишечника — Боже мой, какие терзания, и физиологические, и психологические, доставляет его неритмичная работа! Это касается, например, и печени — если этот многофункциональный орган, к которому я отношусь с глубочайшим восхищением и уважением, из-за нашей безалаберности и темноты попадает в беспомощно-бездеятельное состояние, сколько же грубых искажений в деятельности всего организма наступает: от ослабления питания нервной системы, отключенной от потребления столь необходимой ей глютаминовой кислоты, до отравления практически всех органов, снабжаемых кровью, так как они получают эту кровь, не отфильтрованной от ядов. А взять, например, руку в многообразии ее возможностей — от мускульных до манипуляционных: пускай попробует не потренировать подвижность пальцев хоть несколько дней профессионал-пианист! Класс его игры сразу же снизится. Пускай прервет регулярную работу над силой и скоростью удара боксер — это значит, что у него появляются все шансы быть, просто говоря, побитым на ринге. Пусть отойдет от своего тяжелого ежедневного труда кузнец-молотобоец или мастер лесоповала — очень скоро его рука уподобится тем бледным хворостинкам, которые вместо рук болтаются вдоль тела у иных так называемых интеллигентов… А репродуктивная — проще сказать, половая система? Разве отсутствие регулярной нагрузки не сказывается на ней самым губительным образом — аденомой предстательной железы у мужчин, разного рода фибромами у женщин? Не скрою, что когда на днях мне пришлось биолоцировать одного достаточно крепкого еще мужчину, я спросил его: чем объяснить явно наблюдаемый у него простатит? Каковы его взаимоотношения с женой? Он, помявшись, сказал, что супружеских отношений у них практически нет и перспектив их возобновления не видно. Тогда я поставил перед ним отнюдь не риторический вопрос: в такой ситуации почему бы ему, коль скоро он не желает разрушать свое семейное гнездо, не найти крепкую вдовушку, чтобы регулярно благодетельствовать ее и, вместе с тем, избежать угрозы хирургического вторжения в свое святая святых?

Орган рождает функцию, функция рождает орган.

Такой уникальный орган, как мозг, с его удивительными, уникальными функциями, нуждается в максимально регулярных напряженных тренировках практически всех своих бесчисленных подразделений.

Мы не станем сейчас воспроизводить анатомо-физиологическую картину строения мозга с определением зон, отвечающих за те или за иные функции нормальной жизнедеятельности организма и психики. Мы двинемся иной дорогой: рассмотрим иерархию, структуру, последовательность, этажи, уровни функций головного мозга, отражающих действительность. Иначе говоря: существует объективный мир, расположенный вне нашего сознания, и существует сложнейшая система — мозг, в которой этот объективный мир так или иначе отражается. Так вот: каковы же ступеньки возрастающей сложности переработки сигналов, идущих от этого мира, нашим мозгом?

Ступенька первая: ощущение. Наши органы чувств, многочисленные рецепторы, расположенные на поверхности и в глубине тела, постоянно несут нам, в центральный воспринимающий и перерабатывающий орган, информацию на своем уровне. Вот мы погрузили руку в холодную воду. Идет ощущение холодка от ее влаги, от зыбкости структуры. Наши глаза приносят множество информативных сообщений зрительного ряда: например, от этой лампы исходит яркий, даже ослепительный, несколько желтоватый свет. Отправив ложку с борщом в рот, мы получим богатейшую гамму вкусовых ощущений. Нос принесет нам информацию о широчайшем спектре запахов, окружающих нас, и ощущения этого ряда являются, очевидно, важнейшими для тех существ, обоняние которых развито не в пример сильнее нашего — скажем, для собак. Наши уши несут нам почти безмерную информацию в диапазоне от 20 Гц до 20 кГц, благодаря этому мы живем в звучащем мире, и т. д. и т. п.

Среди братьев наших меньших существуют и такие, у которых есть рецепторы, отсутствующие у нас: так, змеи способны улавливать инфракрасное тепловое излучение; так, летучие мыши ориентируются в окружающем их пространстве посредством излучения и получения сигналов, подобных тем, которые посылают и получают радары — то есть они представляют собою живые биолокационные системы. Но и этот класс отнюдь не исчерпывает всей возможной палитры ощущений: известны люди, способные отлавливать в окружающей их среде сигналы грозящей им опасности, и эти, допустим, атавистические, но вполне реальные способности, при наличии определенных задатков, поддаются тренировке. Само собою разумеется, что в этот же класс первичной информации мы обязательно должны ввести подчас необыкновенно тонкие, не поддающиеся грубым для них словесным определениям сигналы, идущие в мозг от внутренних органов. Полагаю, что изложенное в предельно кратком, тезисном виде сообщение является достаточно ясным для системного изложения.

Вторая ступенька: восприятие. Этот уровень вбирает в себя, в качестве единого, целостный комплекс ощущений. Как, к примеру, воспринимаем мы такое замечательное явление природы, как рассвет? Это восприятие и утренней свежести, и мягкости красок, и кристально чистой росы, на которую выходим мы босыми ногами. Это, что греха таить, и первоначальное утреннее ощущение некоторой невыспанности, которое, однако, тает, как туман, под лучами утреннего солнца, при чудесных в своей деловитой озабоченности трелях мелких пташек-канашек, перекрываемых громоподобным карканьем пары ворон, спешащих куда-то по своим делам и заодно выясняющих семейные отношения… Смею надеяться, что определение и этой ступени наших информативных возможностей в особых комментариях также не нуждается. Разве что особый раздел в этой теме составит наше восприятие — допустим, неожиданно появившегося перед нами незнакомого человека. В данном случае необходимо будет заметить, что мужское и женское восприятие различаются качественно: женщины, как правило, отметят и запомнят такие детали и подробности в облике незнакомца — а еще лучше, незнакомки, — как узор на ткани ее платья, до которых мужчинам, даже спецразведчикам, и за сто лет не дозреть. Зато мужчины воспримут эту новую личность более целостно, более сущностно — например, с позиций продолжения возможных отношений с этим человеком (конфликтных или благоприятных).

Следующий иерархически более высокий уровень — это уже представление, то есть многосложная картина действительности, вбирающая в себя широкий комплекс восприятий и ощущений плюс к тому, что чрезвычайно важно в ряде случаев, и ценностный момент, то есть осмысление значимости этого многосложного явления для себя лично. Ретикулярный центр в мозгу, одно из древнейших образований, которое мгновенно позволяло животному определить опасность встреченного им объекта для собственной жизни (или нейтральные его качества), по наследству, естественно, передано и человеку. Это включение в столь серьезную мозговую работу, как создание представлений о действительности, именно категории ценности есть акт вполне закономерный — с позиции сохранения рода. Здесь заметим, что данное разделение на качественно отличающиеся ступени познания есть акт достаточно условный, так как на каждой ступени уже в той или в иной мере вступают в действие и все иные воспринимающие и передающие информационные сигналы.

И то, что в восприятие мужчиной незнакомца уже в значительной степени примешивается ценностный элемент, есть вполне естественный ответ на исконную задачу сохранения семьи, которая поставлена Природой перед кормильцем-поильцем и защитником своего рода. Разумеется, с течением тысячелетий и десятков тысяч лет представление о ценности эволюционировало, и появление в нашей жизни таких категорий, как доброта, гуманизм, альтруизм, есть, безусловно, свидетельство хоть и непростой, но, тем не менее, существующей эволюции человеческого сообщества.

Однако вернемся к термину «представление». У меня — так же, как и, допустим, у соседского Шарика — имеется представление и об Эльзе Абрамовне, его хозяйке, и о том загородном участке, охранять который Шарик призван беззаветно, и о климатических условиях этого года, определяющих, в немалой степени, порядок сельскохозяйственных хлопот Эльзы Абрамовны, а следовательно, и сытость Шарика, и вообще — обо всем этом немалом районе от шоссе и до шоссе, за пределами которого Шарику передвигаться опасно, так как там простирается владение свирепого, почти безумного кавказца, регулярно срывающегося с цепи, а с другой стороны — визгливого забияки Ральфа. Но, в отличие от Шарика, я представляю себе расположение поселка и за пределами пересечения двух дорог, и я знаю, что если сяду на электричку или на автобус, то окажусь в совершенно иной природной среде, именуемой городом. Более того: в отличие от Шарика, мне несложно представить себе разницу между социализмом, обходившимся на протяжении десятилетий без человеческого лица, и криминогенным капитализмом, который вдохновенно возводят олигархи-временщики, воодушевляемые бессмертным лозунгом: «После нас — хоть потоп».

Таким образом, в представление, в качестве существенного его составного элемента, уже закономерно входит и осмысление получаемых нами ощущений и восприятий.

И это замечательно, ибо представляет собой качественно новую ступень развития живой материи, то есть способность к получению и переработке информации на новом, более высоком уровне.

И это же новое состояние вполне может обернуться — и сплошь да рядом оборачивается — искажением истинной, объективно сущей, действительной информации, что ужасно! Впрочем, об этом — несколько позже.

Далее мы вырываемся на космогонические просторы, то есть наше мозговое устройство, преодолевая рамки, в которых оно существует в условиях животного мира, обретает новые возможности: перерабатывать полученную информацию на уровне обобщения, абстракции, мысли, уже способной оторваться от конкретной чувственной основы этой информации. И чудо: эти обобщения могут быть выражены посредством языка слов. Иначе говоря, если изначальные сигналы воздействуют, согласно терминологии И. П. Павлова, на первую сигнальную систему, то у человека, наряду с нею, появляется уже и вторая сигнальная система, способная оперировать сигналами, знаками, словами, обозначающими явления уже на уровне общих, обобщенных, то есть абстрактных их признаков.

Я не хотел бы упрощать картину различия мира животных и мира человека, представляя ее в виде резкой черты или непроходимой стены. Здесь, как и на всех других ступенях развития, существуют взаимопроникающие процессы. Так, например, весьма серьезные исследователи установили, что дельфины и киты способны посредством мобильно развитой системы звуков, находящихся в сверхвысоком диапазоне частот, передавать друг другу весьма обширную и разнообразную информацию. Также серьезные ученые, исследовавшие язык собак, установили до 200 различных достаточно обобщенных понятий и оценок, которыми пользуются наши четвероногие помощники; большая часть сигналов, зарегистрированных у собак, относится к таким областям действительности, как голод, агрессия, секс и желание погулять — то есть к тем сферам их жизни, которые наиболее насущны для них.

С другой стороны, среди представителей человеческого сообщества обнаружены племена (в частности, в отдаленной индонезийской провинции Мириан-Джаян на востоке архипелага), которые при общении пользуются не речью, но жестами и знаками. Что из того, что представителей этих племен — не более 53 семейств: все равно это люди, наши современники, хотя навыки их жизни не продвинулись далее каменного века.

Американские и русские ученые уже на протяжении ряда лет активно изучают язык высших приматов. Более того: обезьян шимпанзе обучают языку жестов — тому самому, с помощью которого объясняются глухонемые люди. Роджер Сатс выпустил книгу, в которой описывает свою работу по обучению шимпанзе языку глухонемых. Среди шимпанзе, первыми научившихся языку жестов, была юная Орши. В 1979 году, когда она достаточно повзрослела, ей отдали на воспитание 10-месячного шимпанзе Луиса. Исследователи умышленно прекратили разговаривать с Орши на языке жестов в присутствии малыша и стали ждать, что будет дальше. И она стала учить Луиса языку глухонемых!

В России одна годовалая самка шимпанзе, которую начали обучать символам, за 4 года овладела 160 знаками; другая самка, обучавшаяся с 4-месячного возраста, за год усвоила 80 знаков; третью обучали сразу после рождения, и она за 3 месяца усвоила 90 знаков.

Вот значение некоторых знаков, усвоенных шимпанзе: «фрукт», «запах», «шар», «идти», «бежать», «обнимать», «открывать», «пить», «чистый», «я», «ты», и даже «жаль»! Эти шимпанзе могли по своей инициативе сочетать знаки, образуя подобия предложений: «подойти открой», «ты щекотать я» и т. п. Подобные методы общения между приматами и человеком описала Э. Сусевич-Рембо из университета американского штата Джорджия. В книге «Обезьяний язык и человеческое мышление» она показала, что язык общения обезьян достаточно сложен, и хотя обезьяны, в силу анатомических особенностей, не могут генерировать звуки, как это делают люди, они могут нажимать на кнопки с символами на специальной клавиатуре и таким образом общаться с исследователем. В интервью газете «Нью-Йорк Тайме» Элели рассказала, что обезьяны очень любят смотреть телевизор, и больше всего им нравятся видеофильмы, снятые во время работы или прогулок; когда они видят на экране себя, они приходят в неописуемый восторг. Из художественных и документальных фильмов они явно предпочитают те, в которых есть обезьяны или нечто похожее на них — например, кинофильм «Тарзан» с эпизодами, где появляется обезьянка Чита, или «Снежный человек», потому что главный персонаж похож на большую обезьяну. И тем не менее, именно вторая сигнальная система, то есть система, опирающаяся и перерабатывающая сигналы первой системы, есть атрибут именно человека и человечества.

Появление в эволюции отражательных способностей мыслящей материи второй сигнальной системы — это, с одной стороны, величайшее благо, ибо она позволяет людям обмениваться уже обобщенными результатами переработки информации. Каждая наша фраза представляет собой концентрацию чувственного опыта, возведенного до степени абстракции. Чего уж проще, например: «Передай мне, пожалуйста, солонку с того края стола», а ведь здесь уже — и обобщенное представление о солонке, то есть мне совершенно не обязательно сообщать, что речь идет о стеклянном восьмиграннике с углублением посередине (именно такова солонка в данном случае), что я не угрожаю, не требую, а прошу. Здесь уже находится и обобщение понятия «стол», ибо мне совершенно не обязательно сообщать, что речь идет о конструкции из досок и ножек, специфически закрепленных и покрытых, к тому же, такой-то материей, и т. д. и т. п. А если речь идет о передаче сугубо абстрактных категорий — таких, как математические формулы? Если разговор касается тончайших сфер политики, экономики или психологии?.. Само собой разумеется, что в подобной и во многих других ситуациях без второй сигнальной системы как приемо-передающего универсального устройства человечеству

Но, с другой стороны: раз возникнув в качестве отражения и обобщения процессов, совершающихся в реальной действительности, язык слов, продукция второй сигнальной системы в целом, приобрела некую самостоятельность и начала формировать свое существование по собственным законам. Таким образом, мы подошли к такому парадоксальному положению, когда приходится констатировать, что язык слов — это совсем не то же самое, что язык самой действительности. Здесь возможен отлет одного от другого настолько значительный, что наша доверчивая опора на язык слов не только уведет нас от резонанса с великими законами действительности, но напротив: мы окажемся в антифазе по отношению к ним, в прямом противоречии с закономерностями, по которым развивается окружающий нас мир и мир нашей внутренней сущности.

«Язык дан дипломату, чтобы скрывать свои мысли» — этот классический афоризм великого дипломата Талейрана как нельзя лучше формулирует сказанное выше, а я еще и продолжу: да, язык может значительно искажать содержание человеческих мыслей, но и эти мысли, в качестве отражения, могут иметь мало оощего с породившей их реальностью. Так о каком же нашем резонансе с Землей и Небом в подобной ситуации может идти речь? Я напомню: отлет может начаться уже на стадии первичного обобщения и все возрастать и возрастать вплоть до диаметрального противостояния истинному положению вещей на каждой из следующих ступеней познания вплоть до формулирования идей общих и далее опорных, фундаментальных, мировоззренческих об устройстве Вселенной и предназначения в ней человека.

Поскольку язык является одной из важнейших стихий бытия, в которую мы оказываемся погружены на все время своего существования, поскольку он есть орудие познания и освоения действительности, мы должны постоянно стремиться к тому, чтобы не было разрыва между языком слов и языком действительности — разрыва ни в точности, ни в богатстве оттенков. Осмелюсь остановиться на этой суперважной теме с определенной степенью подробности и детализации ввиду ее особой важности для нашего бытия.

Начну с простейших недоразумений, которые возникают из-за различия восприятия одних и тех же слов разными людьми с разным жизненным опытом. Так, например, поэт С. Куняев в свое время гордо провозгласил в одном из своих стихотворений: «Добро должно быть с кулаками», полагая — по-моему, совершенно справедливо, — что свои принципы надо уметь защищать. Но вот эта строка попала на глаза известному пушкинисту, и он только руками развел в недоумении: почему добро (под этим словом он понимал нажитое имущество) должно быть с кулаками (под этим словом он понимал классово-острое обозначение зажиточных крестьян)? И действительно: почему только у мироедов должно быть богатство? Эпизод хоть и анекдотический, но уверяю: из самой что ни на есть реальной практики.

Конечно, многочисленные примеры из отчетов местной прессы, которые так любили цитировать в журнале «Крокодил» (скажем, такой: «Не успела доярка сойти с трибуны, как на нее залез директор») — это признак неопрятного, неаккуратного обращения с родным языком, которое навеки отлито в классическую формулу русского фольклора «Таскать вам не перетаскать», рожденную завершенным дураком, способным перепутать сбор урожая с похоронами, то есть далеко-далеко отклонявшимся в своем понимании действительности от истинного положения вещей.

Ну ладно, то был законченный дурак. А как же назвать людей, которые сознательно искажают смысл действительности?

Вот цитата из официозной некогда газеты «Известия». Президенту Советского Союза на первом съезде Советов депутаты задали вопрос, что именно случилось в Тбилиси, где армия выступила против народа, как это могло случиться, и кто должен за такое отвечать? «Я скажу прямо: армия должна делать свое дело. Такова точка зрения Политбюро и Правительства. Мы должны все сделать, чтобы никогда не доходило до этого. Говорят: как появились там войска? Вы знаете, вот я думаю, когда мы наши войска приглашаем на помощь милиции, для того чтобы не произошло такого, что случилось в Сумгаите, чтобы как-то сохранить порядок, наверное, это надо обсудить…» и т. д. и т. п. Если это не уход от прямого вопроса, то что это иное, как не изворотливость и не стремление скрыть истину?

В 1992 году резкое повышение цен у нас назвали «либерализацией». В 1998 году подписан указ о резком сокращении работников бюджетной сферы. Как он называется? «Об оптимизации численности». А другие перлы: нулевой рост, замедление темпов падения, максимально гарантированный минимум, реструктуризация, секвестр и т. д. и т. п.?

Конечно, авторы «максимального минимума» отнюдь не дураки — напротив, это выдающиеся умники по сокрытию истинного положения вещей, мастера «стабилизации», одним словом. Не потому ли они поступают так, что, пользуясь языком слов, можно не только скрыть, но и извратить суть действительности? Умники подобного рода — явление интернациональное. Формула «гуманитарная акция НАТО», которая покрывала разрушительную войну против Югославии — разве не того же происхождения?

Случаются, и далеко не так уж редко, ситуации разного толкования языка слов из-за чисто грамматических особенностей. Так, например, резолюция номер 242 Совета Безопасности ООН 1967 года содержала требования к Израилю освободить территории, захваченные им в ходе войны. Но поскольку в английском тексте резолюции слову «территории» не был придан определенный артикль, то это дало основание израильской стороне, формально заявляя о своем признании резолюции, на деле долгие годы отказываться от существа ее, согласно которому требовалось вернуть все территории. Вот тебе и роль маленькой-маленькой служебной приставки к слову для жизни большого-большого взрывоопасного региона целой планеты…

Да, владение языком слов на любом уровне — дело весьма непростое. Боец Денисов во время Великой Отечественной войны прославился на весь Ленинградский фронт умелым, дерзким взятием так называемых «языков» — то есть пленных, способных сообщить ценные сведения. И когда на всефронтовом совещании ему был задан вопрос, как ему удается выполнять свою работу так здорово, он краснел, потел, разводил руками, издавал неловкие междометия и потом, обрадовавшись, предложил: «Давайте, я вам лучше еще одного «языка» приведу!» В этом каламбуре, порожденном самой жизнью, отчетливо проявилось, что владение языком есть наука более трудная, чем даже смертельно опасное овладение «языком».

Извините за смелость примера, который я сейчас хочу привести, но он, как мне кажется, наглядно будет свидетельствовать о том, сколь разным бывает язык слов и язык действительности, когда их источник продуцирует их одновременно. Если молодой возлюбленный слышит от любящей его подруги судорожное: «Нет, нет, не надо!», — но при этом она отчаянно и самозабвенно привлекает его к себе, спрашивается, совпадает ли хоть в какой-то мере то, что она беспомощно лепечет, и то, чего она отчаянно вожделеет?

Подвинемся по ступеням эволюции еще выше: после абстрактной мысли (например: жизнь — это хорошо) возникает следующий этап: общечеловеческая идея.

Что будем понимать под общечеловеческой идей? Например, все — в человеке, все — для человека, это идея гуманизма. Или, например: и вся-то наша жизнь в этой юдоли печали есть лишь подготовка к достойному переходу в царство небесное. Полагаю, не имеет смысла оговаривать особо, какая возможность коренится в истинности или в неистинности этой общей идеи для отлета абстрактной мысли от действительно объективных реальных условий жизни человечества в резонанс с законами Земли и Неба.

И само собой разумеется, что на следующей ступени развития мышления — там, где уже определяются опорные научно-мировоззренческие категории, сколь велика цена неточного решения!..

Постараемся подняться с уровня бытового мышления на уровень мышления идеологического. Нужно ли напоминать, каких невероятных жертв стоила человечеству слепая некритичная вера в те или в иные идеологические догмы, на поверку оказавшиеся неверными? И легче ли нам от того, что общества, ориентирующиеся на различные, но при этом враждебные и друг другу, и человеческой природе цели, при столкновениях исчезали и разрушались — сразу или через некоторое время? Ведь проливалась человеческая кровь, ведь уходили из жизни миллионы и миллионы людей! Такова цена неверных абстракций, реализуемых через идеологические словесные формулы. Не благо человека, понимаемое широко, в качестве полноты реализации человеческих возможностей, но стремление к реализации догматов, возникших и существующих самостоятельно, самодостаточно, по своим собственным законам — такова беда, которую несет с собою возможность отлета обобщения от реальной почвы, от действительности, его породившей.

Исключительно в силу научной добросовестности я вынужден здесь сказать, что и те правила, из которых исходит религия, так же далеки от тех законов, которые резонировали бы с языком действительности. Прекрасно осознавая гнев, который породит подобное заявление у отцов Церкви, я, тем не менее, исхожу из суда неимоверно более высокой иерархии — из суда исторической практики. И именно исходя из критериев действительности смею утверждать, что благороднейшие каноны Христа были не только не реализованы, но и грубо искажены отцами-правителями Церкви. Иначе чем объяснить такие преступные деяния, организованные христианством, как средневековые походы «по освобождению земли господней», как иначе объяснить неслыханный террор средневековой инквизиции, как вообще можно говорить о благотворном воздействии религии, если в мировых войнах сражались друг с другом и жесточайшим образом уничтожали друг друга правоверные христиане?

Лично у меня нет и тени сомнений в существовании высших сил божественного разума, породившего и Вселенную, и человечество, и этому пониманию я надеюсь уделить такое количество сил, которого заслуживает эта проблема, но при этом у меня также нет и тени сомнений в том, что принципы божественного разума, исповедуемые пророками и посвященными, были искажены правящими деятелями Церкви — вольно или невольно, что их слова весьма далеки от того языка, которым говорила и говорит с людьми действительность через наиболее продвинутых сыновей человечества…

Подходя к наиболее высокой изо всех возможных ступеней обобщения — к теории Мироздания, смею полагать, что мы еще только приближаемся к истинной картине. Мне известны современные — слава Создателю, идущие с различных сторон и от разных, не знакомых друг с другом творцов — картины мира, основанные на первичности информации и, как кажется, практика, осуществляемая на базе подобных парадоксальных, для традиционного взгляда, представлениях, подтверждает истину тех, кому она открылась. Человечество, если оно не уничтожит само себя своим агрессивным потребительским настроем, своим беспощадным отношением к тому маленькому шарику, на котором все мы живем, надеюсь, сможет перейти к разработке недр неслыханного по богатствам и по своему объему шара — своей головы, и в конце концов перейдет в состояние благотворного резонанса с тонкими вибрациями породившей нас Вселенной.

Тема противостояния, несоответствия языка слов и языка действительности столь важна для данной книги, что ей уделено здесь немалое место. И в завершение ее позволю себе некое лирическое отступление.

Какое-то количество лет тому назад, по поручению Союза писателей, мне ловелось работать на Кубе. Я был поселен в отеле, выходящем своим фасадом прямо на грандиозную морскую набережную, и каждое утро, примерно в 6 часов, когда вставало солнышко, я совершал пробежки вдоль этой набережной, протянувшейся более чем на 10 километров — туда и обратно. Не стану сейчас рассказывать о том, какое это было наслаждение — бежать сквозь солнце и свежий морской бриз, приветствуя рыбаков, спортсменов, шумливых школьников. Остановлюсь на другом: на нагрянувшем тайфуне неслыханной силы. Его предвестием стали неожиданно, в безветрии поднявшиеся на высоту шестого этажа молчаливые волны, с грохотом обрушившиеся на набережную. А затем, в течение двух суток, неистовой силы ураган свирепствовал так, что развалил стену одного из отелей и задавил там портье; все входы и выходы моего отеля были укреплены мешками с песком, чтобы здание не залило морскими волнами, нагнетаемыми бешеным ветром.

Через несколько дней, когда ветер стал утихать, я возобновил свои пробежки. Поскольку волны, загодя поднявшись, обрушивались и катились до самых домов, мой путь был, разумеется, зигзагообразен; я огибал эти волны. И вот в одно из возвращений, примерно в двухстах метрах от отеля, когда громадная волна с грохотом обрушилась на парапет, и я быстро-быстро побежал к домам, мимо моей головы пронеслось с неистовой силой какое-то черное ядро и с пушечным грохотом разбилось неподалеку у моих ног. Естественно, я отпрыгнул, а рабочие, которые находились на лесах этого здания, со смехом спустились вниз и подобрали выброшенный волною расколотый кокосовый орех.

К чему я это рассказываю? К тому, что назавтра, в это же самое время и на этом же самом месте, с точностью до одного метра, когда я опять-таки возвращался назад, и снова над парапетом поднялась гигантская волна, и я опять отбежал от нее к домам, волна медленно и спокойно опустилась передо мной и вынесла к моим ногам целую и хрупкую электрическую лампочку! Звеня, она прокатилась передо мной и, невредимая, осталась лежать…

Совпадение места и времени было настолько очевидным, два этих контрастных сигнала были настолько не случайны, что длительное время, без преувеличения сказать — несколько месяцев, я все ломал себе голову: что же именно хотела сказать мне действительность такими двумя различными посылами? И когда понял, громко расхохотался!

Мне было предложено понять, что язык действительности существует. Не какое-то отдельное сообщение передали мне, но сделали самый крупный из возможных шагов: показали, что окружающий нас мир способен разговаривать с нами, подавать нам сигналы, и неимоверной глупостью с нашей стороны является невнимание к этому первичному языку. Ах, какие мы мастера отгадывать нюансы и оттеночки слов, и какими же стали профанами в своем понимании языка первичного… А ведь сейчас, если говорить спокойно и объективно, человечество избрало путь на еще большее удаление от праязыка: чего стоит виртуальный мир и виртуальная реальность, в которой живут уже сейчас не тысячи, а миллионы наших современников! Куда уж дальше идти, если появился даже виртуальный секс…

Небольшое резюме: не иллюзорное, но реальное понимание мира — вот цель, к которой должны мы стремиться, думая о возможностях такого могучего приемо-передающего устройства, каким является наш мозг, размышляя о действиях нашего разума и наших эмоциях, согласных с реальной действительностью. Только в этом случае возможен резонанс человека с теми великими силами, которые определяют жизнь Земли и Неба и согласие с которыми способно сделать человека воистину могущественным созданием. Действительность безгранична, бесчисленным является количество языков, на которых она изъясняется, с помощью которых способна и стремится установить с нами контакты. И не является ли смешной затеей сводить всю эту всеобъемлющую реку лишь к словесному языку, являющемуся на деле только одним из множества впадающих в нее ручейков?

Таким образом, мне кажется, ясно, почему великое благо, дарованное человечеству, а именно — способность к обобщениям, способность к абстракциям все более высокого порядка, осуществляемая посредством второй сигнальной системы, является лишь потенциальным благом. На деле же абстракции сплошь да рядом оборачиваются для человека и человечества бедами и поражениями практически на всех иерархических ступенях мышления: от бытового до бытийного. Коль скоро верной является формула «Сознание есть осознанное бытие», столь верно и то, что неверное осознание бытия есть причина всевозможных конфликтов и жертв на всех уровнях: от семейного до планетарного.

Но почему же совершается подобное отклонение, что вызывает подобные ножницы между языком слов и языком действительности? Где корень подобного по-настоящему трагического положения дел? Ведь существуют же в реальности люди, которые настолько точно вписаны в реальные закономерности, а не в химерные условия, диктуемые иллюзиями и миражами, что они способны творить то, что на бытовом языке называется чудесами. Я выделю здесь лишь умение удивительных людей, именуемых хилерами (не только филиппинских, не только бразильских, но и отечественных — русских), своими вибрациями повторять вибрации тел исцеляемых ими людей и, проникая внутрь их организма, извлекать оттуда пораженные опухолями участки внутренностей. Спрашивается, почему же подобные деяния являются достоянием лишь исчезающе малого процента людей, почему подавляющее большинство из нас подобного дара лишены? Ведь физиологическое устройство, ведь построение всех приемо-передающих блоков у всех людей от Природы изначально одинаково?

Дисгармония в мышлении начинается и закрепляется — настойчиво напоминаю тезис первого занятия — посредством всей существующей ныне в так называемых цивилизованных странах системы воспитания и образования. Смысл этой «системы» заключается в том или сводится к тому, чтобы, начиная с малышового возраста, во-первых, всеми возможными способами подавлять поисковую активность явившихся на этот свет граждан, во-вторых, чтобы подавить гармонические отношения между двумя полушариями коры головного мозга: той, которая отвечает за воображение и фантазию, и той, которая ответственна за логическое мышление, за способность к абстракциям и дисциплину разума.

Практически все рожденные нормальными дети наделены от Природы поразительным многообразием талантов, причем каждый индивид одарен своим собственным набором.

Так куда же деваются и как подавляются эти заложенные в нас удивительные качества?

А происходит это таким образом: образование, начиная с самых юных лет и до конца дней человеческих, как закон, почти не имеющий исключений, направлено на то, чтобы: а) человек зубрил, запоминал, вдалбливал бы в свое сознание наборы уже готовых истин, заданных раз и навсегда, не подлежащих пересмотру; б) чтобы он, спаси Господь, не развивал интереса к самостоятельному поиску, не научился искать причинно-следственные отношения между явлениями, не развивал бы ни аналитической остроты мысли, ни восторженного полета фантазии.

Разделенному на десятки тысяч узко обозначенных профессий обществу как бы не нужны люди, мыслящие и чувствующие широко, универсально; той «цивилизации», в условиях которой мы проживаем, нужны узконаправленные функционеры-специалисты — на их обучение и времени, и средств требуется несравнимо меньше, чем на развитие и воспитание людей-универсумов, да кроме того, люди-винтики гораздо безопасней для потребительского общества, чем люди-универсумы, способные осмыслять причинно-следственный ход событий в мире.

Так называемому современному обществу гораздо проще и эффективней для своих целей выращивать людей физиологически активных, но заторможенных, малоразвитых во всех сферах социально-психической деятельности. Таковы истинные, глубинные причины, из-за которых воспитание и обучение (образование и последующая переподготовка, решающие узкопрофессиональные, прагматические задачи) ни в коей мере не направлены на развитие, на раскрытие воистину божественного потенциала людей.

В этих условиях, если возможности образного мышления, способного давать нам целостное, комплексное представление об окружающем нас мире, практически не развиваются вовсе, а напротив, выбиваются и уродуются до уровня так называемого поп-искусства и «ужастиков»-триллеров, выше которых подыматься рядовому обывателю не рекомендуется, то логическое мышление, способность к абстракциям, базирующаяся в отделах левого полушария, уродуется, консервируется, низводится лишь до самодовольного запоминания как можно большего числа уже затвержденных, общеизвестных истин.

Я не утопист и не тешу себя розовыми иллюзиями о возможности некоего гуманитарного переворота, при котором нынешняя «цивилизация» обретет иные приоритеты: от культа потребления вещей и услуг перейдет к культу человека — такого, каким он способен быть. Тем меньше надежд на подобный поворот в той ситуации, в которой мы сейчас оказались, когда отнюдь не человек доминирует в государственной «стратегии».

Какие из вышеозначенной ситуации следуют выводы для нас с вами? Первый и основной: это, разумеется, совершенно иной подход к воспитанию и развитию собственных детей. Эта тема столь обширна, что здесь и сейчас можно обозначить лишь основной тезис — коль скоро мы являемся действительно ответственными за их судьбу родителями, столь скоро мы обязаны их врожденную многосторонность, универсальность, гениальность не гасить всеми прямыми и казуистическими средствами, выработанными господствующей «цивилизацией» на протяжении тысячелетий, но пестовать и взращивать. Второй вывод касается нас с вами, грешных, застигнутых осознанием жестокой и беспощадной ситуации на той стадии нашего развития, на которой мы находимся сейчас. Как тренировать подсознание и все связанные с ним устройства, мы себе уже представляем достаточно отчетливо. Сейчас перед нами во весь свой исполинский рост встает необходимость тренировать, воспитывать и перевоспитывать свое сознание во всех его ипостасях и функциях.

Это могут быть самого разного типа упражнения на тренировку логики, на парадоксальное решение, казалось бы, нерешаемых задач. Как, например, соединить 4 точки, образующие квадрат, тремя линиями, не отрывая карандаш от бумаги, либо же соединить 9 точек, образующих квадрат, не отрывая карандаш от бумаги, 4 линиями. Здесь могут быть и разного рода задания на тренировку образного мышления — представить себе что-либо конкретное, чего вы сейчас не видите, например, собственную ладонь, затем посмотреть на нее, затем представить ее в деталях.

Возможен целый комплекс упражнений на развитие всех аспектов образного мышления. К примеру, ощутить себя шариком, который вырвало из рук девочки во время весеннего шумного празднества в городе и понесло вверх; например, осознать себя курицей на насесте со всеми ощущениями по поводу дня прошедшего; отношений с петухом или с соседней хохлаткой, со всеми ощущениями, связанными с ночными шорохами: не хорек ли там скребется, с соответствующим оттенком смертельного ужаса, например, с ощущением подступающего к выходу созревшего яйца, и т. д. Можно представить себя слепцом, который вышел из дому и должен добираться на трамвае до необходимого ему места назначения: как ощущает он людей с позиций человека, лишенного зрения, но с обостренными иными органами чувств — например, осязанием и т. д. и т. п.

Здесь же следует провести тренировку и более высокого уровня, то есть разгадывание загадок, в которых, как известно, сочетается парадоксальное логическое мышление и мышление образное (к счастью, сборников загадок издано уже немало).

Тренировка — постоянная, напряженная — сознания обязательно сочетается в нашей постоянной практике со взаимодействием сознания и подсознания. Мы знаем, что мозг, хорошо устроенный, стоит значительно больше, чем мозг, хорошо наполненный. Что значит «хорошо устроенный» применительно к конкретным обстоятельствам?

Допустим, нам нужно решить какую-то сложную задачу, найти выход из трудной ситуации. Каким будет наиболее общий и последовательный алгоритм задействования наших же могущественных внутренних резервов? Прежде всего, войдем в медитативное состояние, с помощью которого вначале обретем спокойствие, снимем напряжение в эмоциональной сфере, то есть избавимся от весьма высокого процента искажающих факторов при принятии решения.

Далее, убрав прежнюю взвинченность, препятствующую принятию мудрого решения, постараемся, рассуждая безупречно логически, бесстрастно выявить причинно-следственные отношения, чтобы найти и четко обозначить подлинный источник возникшего противоречия.

После этого — опять-таки, бесстрастно — находим альтернативу данной нежелательной ситуации и разрабатываем определенный алгоритм, то есть последовательность действий по реализации своего решения.

И вот только теперь, в завершение, включаем все могущество всех отделов головного мозга и, прежде всего — эмоциональную, страстную доминанту для осуществления безэмоционально выработанной программы.

Итак, мы смоделировали сейчас последовательность ликвидации практически любой из возможных конфликтных ситуаций: от невинной размолвки влюбленных до кровавой композиции, возникшей в отношениях между враждующими государствами, — разумеется, в том случае, если конфликт желательно трансформировать в мирное сосуществование. Повторяю для закрепления: работа на успокоение подсознания посредством медитации, далее — напряженный труд левого полушария, далее — объединенные усилия и левого, и правого полушарий, но и это — еще не все!

Для разрешения конфликта, для решения любой задачи вообще, как нам известно, мы способны привлечь силы не только свои собственные, личные, но и всемогущество также и нашего эгрегора — вплоть до воздействия — исключительно во благо! — сил не только ноосферы, но и космогонических усилий окружающей нас Вселенной. Нужно ли напоминать здесь еще раз хорошо уже нам известную практику постулирования, тем более — постулирования коллективного?..

И более того! Исходя из также уже хорошо нам знакомого принципа, согласно которому никакое явление нельзя оценивать по одномоментному его временному срезу, но надо выждать определенное время, чтобы стал ясен его глубинный смысл (притча о колченогом мальчике), не будем нагнетать отрицательные эмоции, если разрешение ситуации, на первый взгляд, нас и не устраивает.

После того как нам удалось — с отчетливым пониманием смысла того, что мы делаем, натренировать и гармонизировать взаимоотношения левого и правого полушарий головного мозга, мы получаем большой шанс для того, чтобы овладеть возможностями, которые в повседневном быту считаются сверхвозможностями. Само собой разумеется, что к этому времени мы также развили и гармонизировали работу и всех других своих приемо-передающих устройств как внутри своего организма, так и вне его.

Способности сверхтонко чувствовать, сверхмогущественно, за счет собственных сил, действовать, преодолевать категории пространства и времени — все это не аномалия. Это норма для того человечества, которое благодарно и критично способно опереться на весь, без исключения, предшествующий опыт — во имя своего настоящего и будущего.

Мы не раз уже говорили о тех волшебных возможностях, например, которые дает нам овладение маятником. На мой взгляд, существует 8 ступеней возрастающей сложности для получения информации относительно объективного мира. Причем каждая ступень имеет еще подразделения «а» и «б» — то есть для себя и для других.

Все начинается с получения относительно простой информации — идет ли мне данный продукт (тут же — идет ли данный продукт Петеньке, Мишеньке, Витеньке и т. д.), далее — идут ли мне эти сопровождающие меня по жизни предметы: очки, кошелек, украшения, и т. д. (идет ли крестик, бантик, ракетка Анечке, Манечке, Танечке и т. д.).

Далее речь идет о вещах более крупных — о помещениях, о взаимоотношениях с людьми, о событиях, о поисковых проблемах, и кончается все это, по степени сложности, общением с усопшими душами — своих родственников и чужих. Не упрощая проблемы, подчеркну, что в объем поисковых вопросов, конечно же, могут входить и нахождение ответов информационно-научного плана.

Существует огромная, почти уже не поддающаяся регистрации литература по поводу ответных реакций индикаторов разного рода, в том числе и маятника, в руках человека. Не буду касаться сейчас уже совершенно смешных, отсталых представлений о том, что ничего этого не может быть, так как не может быть никогда, — спорить с подобными вертодоксами¹ уже скучно. Лично я взял бы подобного слонопотама за ручку и отвел бы к одному из великолепно функционирующих колодцев, вырытых там, подчас в неожиданных местах, где индикатор, которым я пользовался, начал подавать соответствующие сигналы. На этом этапе — для меня, во всяком случае — обсуждение проблемы было бы закрыто. Существуют, однако, серьезные дискуссии сугубо научного плана. Сторонники одной распространенной парадигмы говорят о волновом соответствии, своего рода резонансе, который вы улавливаете между собой и, скажем, помидором, биолоцируемым вами на предмет его соответствия или несоответствия вам. Сторонники иной парадигмы исходят из взаимодействия полевой сущности человека с информацией, заключенной в ноосфере: благодаря существованию всеобщей полевой взаимосвязи, человек, входя в особое, измененное состояние сознания, начинает взаи

_{Ироническое название людей, с удивительной легкостью меняющих свои взгляды. — Примеч. ред.}

модействовать с информацией, существующей во Вселенной. На мой скромный взгляд, не существует никакого противоречия между первой и второй парадигмами: у некоторых индивидуумов лучше развиты одни механизмы, у других — иные, у третьих — и те и другие механизмы способны работать в оптимальном состоянии, причем переход человека к взаимодействию со средой, которую он хочет познать, далеко не обязательно сопровождается сознательным вхождением в трансовое состояние — подобное включение может срабатывать и автоматически. Полагаю, что здесь не может быть никаких догм, так как разнообразие индивидуальностей безгранично, и количество комбинаторных сочетаний различных приемопередающих устройств у каждого человека, конечно же, очень велико.

Выражая неподдельный восторг по поводу тех замечательных разработок, которые объясняют природу данного феномена, я, однако, подхожу к нему в данном случае с иной стороны — со стороны готовности человека быть включенным в мировое информационное поле. Великолепное состояние и координационное содружество левого и правого полушарий, которым мы сейчас занимались, — разумеется, в координации со всеми другими контурами, — есть важнейшее условие для получения информации, несущей максимально объективный характер. Работать с отвесиком можно в режиме «да — нет», но можно работать и по специально расчерченному на сектора кругу, это не принципиально, принципиально изначальное условие: ваша готовность к восприятию информации. Для того чтобы ее обрести, вам надо войти в привычное уже медитативное состояние.

Более чем вероятно, что вначале маятник работать у вас не станет. Во-первых, никаких огорчений по этому поводу испытывать не стоит, потому что у вас достаточно много других талантов. Во-вторых, это дело наживное: попросите кого-либо из тех, у кого дела с маятником обстоят нормально, во время ваших попыток положить вам на плечо руку и таким образом индуктировать свое доброе квалифицированное состояние. Я видел своими глазами, как наша маленькая по росту, скромненькая по виду девчушка-десятиклассница, мило улыбнувшись, положила свою миниатюрную ручку на плечище громадной по габаритам американки, и у той тотчас же начало получаться упражнение с телекинезом — она смогла, не прикасаясь к металлическому футляру из-под гаванской сигары, гонять его по журнальному столику слева направо одним лишь колебательным движением рук над футляром. А до того — ну хоть умри! — ничего у нее не выходило.

Наша с вами задача — подготовить свой аппарат к безупречной работе. Подготовка эта заключается в достижении каждым из входящих в устройство блоков оптимальных результатов. А уж какие чудеса наяву воспоследуют за этим — вопрос, как говорится, очень интересный.

Пойдем дальше: искусство заговора есть реальное доказательство чудесных возможностей, доступных человеку. До сих пор речь шла о вхождении в мировое информационное поле. В завершение же темы остановимся на одном из реальных способов пересотворения действительности посредством работы мозга.

Что такое заговор? Это словесная формула, посредством которой человек, обладающий определенными способностями, добивается наглядных практических результатов — например, убирает пупковую грыжу у ребенка, или примиряет враждующих, или ставит охранную стену вокруг дома, чтобы злые люди в него не проникли, и т. д. и т. п.

Любопытное дело получается! Когда умные, настроенные на выздоровление пациента, а не на свои собственные амбиции врачи не могут справиться с каким-либо заболеванием, они отправляют страждущих к бабкам. И в самом деле: чаще всего заговорами владеют именно бабки, то есть немолодые уже женщины, и как правило, почти без исключения не знающие грамоты или почти не знающие. В том-то и секрет, в том-то их и сила, что они, слава Богу, не прошли через костоломку общеобразовательной школы, которая, вдалбливая ребенку в качестве основной добродетели зубрежку, фундаментально подавляет в его психике как аналитическое поисковое начало (а как без подобного острого интереса к действительности стать настоящим травником?), так и яркое образное мышление, и разрушает высокую гармонию между формой и содержащимся в ней смыслом. Те люди, женщины по преимуществу, которым удалось сохранить в себе и естественно развить с течением лет дарованные нам Природой богатства, являют собою аналог филиппинских хилеров, только те работают пальцами, а эти — силой слов, информационно трансформирующих ту же, что и у хилеров, вполне материальную реальность.

Прошу понять меня правильно: как среди хилеров есть люди высокообразованные, так и заговорами могут работать те, кто с жадностью овладевает духовными, интеллектуальными богатствами мира. Я очень надеюсь на то, что мои читатели, слушатели, имеющие дипломы не только об окончании школы, не только вузовские дипломы, но подчас и дипломы «остепененных» ученых, вполне способны так переналадить свою субстанциональную структуру, что заговоры будут активом и для них. Что для этого требуется, мы уже знаем, а теперь должны познать и сокровенную суть именно заговоров, — таких, какими они сложились во многовековой практике знахарей, ведунов, колдунов, какими отшлифовались в течение долгой успешной практики. Чтобы дальнейшее восприятие основной мысли шло без сучка без задоринки, начну с примеров. Вот текст, которым с успехом пользуется молодой, профессионально образованный, очень талантливый целитель Дима Ефремов. (Дима этот текст мне передал, когда ему шел всего лишь двадцать первый год).

Хлебушек из теста. Тесто из муки.

Закрывайтесь, раны, от моей руки. Под горою камень Алатырь стоит. А под ним студена реченька бежит.

И с собой уносит боль твою и хворь. Закрывайтесь, раны — усмиряйся, боль. Хлебушек из теста. Тесто из муки.

Закрывайтесь, раны, от моей руки. Аминь! Аминь! Аминь!

Еще пример — из заговоров не столь уж древних, но весьма эффективных:

«Как эта шапка на молоке подымается и опадает, так пусть уходит ссора между моими детушками. Аминь! Аминь! Аминь!»

Надеюсь, что при всем различии приведенных примеров нечто общее и весьма существенное в них уже проглядывается. Удалось ли вам найти это общее? Для надежности решения приведу еще один пример:

«Отпирайте, отпирайте! Отперли, отперли! Запрягайте, напрягайте! Поехали, поехали! Едут, едут!»

Чтобы все стало до конца понятным, добавлю, что заговор этот повивальная бабка произносит, подходя к реальным дверям, за которыми мучается родами женщина.

Теперь, думаю, все стало на свои места: в этом и во всех других заговорах логическое сообщение или приказ сочетается с яркой образной картиной, создаваемой словами, а то еще и предельно наглядной: отворяющиеся двери. Глубинный смысл этого сочетания, как мы ясно видим, заключается в совместной работе обоих полушарий как у целителя, так и у больного — страдающего, нуждающегося в помощи. Таково самое ядро заговора, как мы понимаем, вбирающее в себя согласованную гармонизованную силу и левого полушария, и правого полушария, и особо акцентированную деятельность волевого центра, и подключение сюда же, к работе, высших сил — через знаковое употребление особых слов.

Языческие по своему происхождению, заговоры, уходящие своими корнями не только в исторические, но в доисторические глубины жизни нашего народа, легко адаптировались к некоторым из христианских ритуалов, и это понятно. Дело в том, что и молитвы, и подготовка к богослужению, и завершающие богослужение словесные формулы — все это, в значительной степени, служит для концентрации внимания верующих. Естественно поэтому, что, сплошь да рядом, целитель, знахарь или даже колдун, перед началом своей работы, обращаясь к молитве, вводил в трансовое состояние сначала себя, а затем — и доверившегося ему болящего. Точно так же троекратное «Аминь» — по установившейся уже в народном быту практике, являлось сигналом к завершению процедуры.

Между прочим, это весьма любопытный и показательный факт, свидетельствующий о том, что одними и теми же каналами, объективно существующими в человеческой природе, пользуются самые различные духовные системы. Именно абсолютная тождественность приемов, применяемых этими различными системами верований, и позволяет спокойнейшим образом сосуществовать в одном и том же заговоре молитвенному зачину: «Во имя Отца и сына и святаго духа», например, или молитве «Отче наш», или любой другой молитве, обращенной к тому или другому святому, или персонально к Пантелеймону Целителю, с последующим беспримесно чистым обращением к символам языческой веры и поклонения. Те знахари, те бабки, которые успешно лечили и лечат заговорами различные недуги физического и психического происхождения, исходят из главного: человек должен быть здоров, а догмы их волнуют в чрезвычайно малой степени.

Заговорное искусство раньше составляло, да и сейчас составляет, значительную часть внутренней народной жизни. Мне кажется, трудно найти более интересную тему, чем эта, не только для специалиста-этнографа, но и для любого из тех русских людей, которым интересна система верований и ценностей народа, от которого он произошел. Это тем более интересно, что магические формулы, применяемые во всем мире, имеют много общего между собой, следовательно, имеются все основания для того, чтобы говорить о близости тех объективных причин,

вызвавших к жизни те или иные формы заклинаний или заговоров.

Зачин заговора, как правило, начинается со стандартной формулы молитвенного введения, что означает и для целителя, и для исцеляемого подключение к тем высшим силам, которые начинают сейчас действовать через знахаря. Бог и Богородица могут в заговоре встретиться с языческим Белесом или мифологическим Ильей Муромцем, суть обряда едина: названное лицо должно пользоваться высоким авторитетом в глазах знахаря и, следовательно, его обращение является предельно искренним. А не тот ли самый принцип с успехом действует в современной рейки-терапии, когда перед оказанием помощи близкому человеку целитель обращается с истовой просьбой к высшим силам помочь ему в лечении, а высшими силами могут быть и Господь, и Святые иерархи, и Абсолютный разум, и даже Солнышко ясное — лишь бы целитель безоговорочно верил им.

Богатейшая, почти не поддающаяся квалификации практика заговоров в настоящее время имеет уже и весьма богатую, и многообразную теорию с позиции самой высокой научной точки зрения, вплоть до привлечения к теме учения о хрональных полях, учения о едином информационном поле Вселенной, о биополях как многокомпонентной голограмме и т. д. Согласно идее В. Н. Илюшина, весь опыт человека, его знания, привычки, психические переживания хранятся в его биополе в качестве голограммы. Если слова заговора так или иначе резонируют с этими голограммами, то действие их является эффективным и реальным.

Еще одно любопытное сопоставление. Согласно славянской мифологии, существует вот такое соответствие между частями человеческого тела и природой: плоть — это земля, кровь — вода, волосы — трава, кости — камень, дыхание — ветер и т. д.

Не наблюдается ли здесь связь с глубоким убеждением древнекитайской медицины о пяти основных элементах Мироздания (дерево, металл, вода, огонь, земля), которые коррелируют с теми или с иными внутренними органами?

Болезнь или неприятность, от которой надо избавиться, чаще всего аннигилируется, уничтожается в качестве живого зловредного существа. Посредством заговора она отсылается в места как можно более далекие, то есть отторгается от недужного человека. Не является ли подобный акт созданием информационного фантома с последующей его ликвидацией?

Но это — огромная и самостоятельная тема, а нас же, напоминаю, интересуют сейчас те аспекты медитативной работы, которые позволяют эффективно реализовать наши внутренние резервы. Поэтому, с сожалением отрываясь от бесконечно глубокой, многообразной, интересной проблемы, обратимся к практике заговоров, возможной на базе наших достижений по развитию и гармонизации разных отделов головного мозга.

На что нужно обратить внимание в нашей теме? На то, что слово и обряд (то есть определенное реальное действие) при осуществлении заговора должны быть единым целым. Это значит, что заговор произносится в строго определенном месте — например, на меже или на пороге, и в определенное время — на стыке дня и ночи или ночи и утра. Интересно заметить, что заговор произносится приглушенным голосом, даже шепотом. И заметим, кстати, такую подробность, которая демонстрирует единые корни происхождения и народной, и так называемой официальной медицины: знахарей во многих местах называли шептунами, а слово «врач» происходит из древнерусского корня «врати» — то есть говорить. Это значит, что действительно врачующая медицина начинается с тех возможностей, которые сокрыты в особом слове, несущем концентрированную, предельно точную информацию, способную менять действительность в сторону, необходимую Мастеру. Еще и еще раз подтверждается фундаментальная необходимость единства языка слов и языка действительности.

Всего доброго, до встречи на следующем занятии!