Глава 7

— Выбери, Владимир, елочку попушистее, понаряднее, чтобы красавицей была. Она должна быть особенной. Ты ее узнаешь. Ведь сумел ты и места эти найти, и часовни построить, у тебя есть прозорливость. Слушай сердце свое. Елочка должна как бы тебе сама сказать, что она — та самая, какая нужна нам, — приговаривал Арсений.

Мы шли по зимнему темному лесу. Пахло кислым — мокрыми, гниющими листьями. Тысячи раз я ходил по этим горным тропинкам, каждое деревце мне здесь было знакомо, каждый кустик был свидетелем важного периода моей жизни, мыслей и переживаний, которые посещали меня, когда я совершал длительные прогулки по этим местам. Мне даже казалось, что природа стала неким единством со мной: я умел ее слушать, и она понимала меня и отзывалась своим тихим, почти беззвучным голосом.

Арсений шел сзади, упираясь одной рукой на посох, а другой касаясь моей спины, чтобы знать куда идти. За моей спиной раскачивался рюкзак, в котором тихо постукивали елочные игрушки. По настоянию старца мы шли выбирать на моей горе елку к Новому году. Я уже почти смирился со странными побуждениями Арсения, которые в последнее время обильно проявлялись в нем. Мне казалось, что он впал в детство, слабоумие, однако я делал все, что он мне говорил, и лишь ради того, чтобы уважить старика. Вот и этот поиск елки в лесу, к чему все это? Нашел я старые игрушки, как он просил, помыл их, взял ваты, и пошли мы елку в лес наряжать. Чудаки мы, да и только! А все началось с того момента, как мы ходили к речке в дождь за этим размокшим корабликом со странной надписью. Арсений после этого стал крайне озабоченным и спешил что-то сделать. Объяснять ничего не хотел, а лишь твердил, чтобы я ничего не спрашивал, дескать со временем узнаю.

— Давайте-ка вот сюда свернем, — сказал я, заметив в глубине леса лужайку, на которой стояла вроде бы подходящая нам елка.

— Осторожно, здесь ветки острые, глаза берегите, — предупреждал я старика, забывая, что беречь-то ему нечего.

Мы продирались сквозь заросли к лужайке. Я посмотрел на его странную обувь и в который раз посетовал:

— Как можно в таких сандалетах зимой ходить!? Говорил вам, оденьте сапоги, ноги окоченеют, да и наколоться можно.

— Смотри, Владимир, хорошенько, — не обращал на мои слова внимания Арсений. — Я доверяю тебе сделать такое важное дело.

— Да что ж в нем важного, дедушка? — Елку в лесу найти. Кому это нужно? Что мы с вами Новый год здесь справлять будем?

— Не серчай, мил человек, делай, что я прошу, уважь старика.

— Ну, если не хотите говорить, как хотите. Наконец мы вышли на поляну. Зелень травы сливалась с елочкой, стоящей посередине.

— Что-то раньше я ее здесь не видел, сказал я.

— Наверное, не обращал внимания.

Мы подошли вплотную к пушистому дереву.

— Ну-ка, дай мне ее рукой попробовать, —попросил старик.

Я взял, его за руку и поднес ее к иголкам. Арсений нежно погладил по иголкам, приговаривая:

— Вот, милая, послужи нам, будешь королевой на лесном балу новогоднем.

Я снял рюкзак, достал бутылку с водой и, сделав несколько глотков, предложил старику, но он отказался, а стоял у дерева и что-то шептал себе под нос,

— Ну, что, подходит?

— Подходит, сынок, давай наряжать, — торжественно заключил Арсений.

— Легко сказать, наряжать, — посетовал я.

— А как на нее залезешь?

Я осторожно вынул игрушки из рюкзака и разложил на траве, чтобы каждую отдельно можно было видеть. Начал я с ватных кусочков, которые набрасывал на иголки, стараясь забросить как можно выше, ведь дерево было высотой не менее трех метров, а то и все четыре.

Потом принялся развешивать игрушки. Одну, другую, и вскоре полностью погрузился в это занятие, которое незаметно увлекло меня. Ко мне вдруг пришло какое-то давно забытое настроение приближающегося праздника. Такое состояние бывает только в детстве, когда чистый ум и сердце способны полностью отдаться во власть радости и наступающего праздника. Я видел свое отражение в цветных шарах. Старик все время молчал, пока я занимался развешиванием.

Когда нижние ветки были украшены, я стал вешать игрушки настолько высоко, насколько могла дотянуться рука, приподнявшись на носочках.

— Жаль, что лестницы нет у нас, — посетовал я.

— А ты, Владимир, залезай мне на плечи, — сделал странное предложение Арсений.

— Да что вы, дедушка, я же тяжелый!

— Не спорь, мил человек, говорю залезай, значит, залезай, — твердо настоял старец, и я понял, что он не шутит.

И, как ни странно, старик выдержал меня, он цепко держал меня за колени, игрушки лежали в рюкзаке, который я перекинул через шею, чтобы руки у меня были свободны во время прикрепления украшений. Арсений медленно двигался вокруг елки по моим указаниям, и вскоре дело было завершено.

Я отошел в сторонку и разглядывал, что получилось.

— Ну, как? — спросил Арсений.

— Отлично! — ответил я с нескрываемым удовольствием.

Что ж, подумал я, во всем этом что-то есть: наряжать елку в лесу и там же встречать Новый год! Может быть, стоит вот так иногда сделать что-нибудь необычное, чтобы вернуться в детство, когда радость струилась из сердца сама по себе, без причины, без условий, когда на душе было легко и спокойно оттого, что ты просто живешь, просто дышишь и наслаждаешься красотой мира и природы.

— Хорошо было бы, если бы снежок к празднику выпал, — сказал я. — Местные детишки бесконечно счастливы, когда снег в наших краях выпадает.