Пионер реактивной эпохи

В 2009 г. исполняется 70 лет с начала реактивной эры в авиации. У ее истоков стояли такие выдающиеся инженеры, как Вернер фон Браун, Ганс Пабст фон Охайн и Эрнст Хейнкель, а также летчик-испытатель Эрих Варзиц (Erich Warsitz). Его сын Люц Варзиц обратился в редакцию «АиВ» с просьбой опубликовать небольшую статью о его легендарном отце, а также рассказать читателям журнала, что недавно британское издательство «Реп and Sword Books» выпустило книгу Варзица-младшего «The First Jet Pilot. The story of German Test Pilot Erich Warsitz». Первый вариант этой книги под названием «Капитан Эрих Варзиц – первый в мире пилот реактивных самолетов» вышел на немецком языке в октябре 2006 г. – как раз к 100-летию со дня рождения летчика. Книги содержат не только записанные сыном воспоминания Эриха Варзица о его яркой жизни, но и множество технических подробностей, которые даже сегодня очень мало известны широким массам из- за строжайшей секретности, сопровождавшей создание первых реактивных самолетов.


Эрих Варзиц родился в немецком городе Геттинген 18 октября 1906 г. Его детство было омрачено изнурительной мировой войной, а юность прошла в период, когда немецкая нация, несмотря на поражение, стремилась найти новые пути для развития. Молодежь тогда активно интересовалась техникой, и Эрих не был исключением. К 1928 г. его наибольшим увлечением стали различные двигате- -и. В выходные он вместе с друзьями ездил смотреть мотоциклетные гонки. Однажды, когда ребята возвращались с таких гонок домой, они заехали на ближайший аэродром, расположенный в местечке Хангелар, и за небольшую плату уговорили пилота прокалить их по кругу. Первым выпало лететь именно Варзицу. «Когда самолет приземлился, я уже твердо знал, как продолжится моя жизнь», – рассказывал он.

С того дня втайне от родителей он каждые выходные ездил на мотоцикле в Хангелар, где учился на пилота-спортсмена. Интересно, что летным инструктором Варзица был доктор Зигфрид Рафф, который позже сыграл важную роль в развитии ракет. Когда Эрих сдал экзамены, получил пилотскую лицензию типа А-2 и признался в этом родителям, они пришли в ужас! Но было уже слишком поздно. Полеты захватили молодого человека полностью, и в конце концов родители смирились с этим.

Эрих продолжил обучение, летая с различных аэродромов и вступив в несколько спортивных обществ. Постепенно он заслужил спортивные лицензии В-1 и В-2, после чего продолжил подготовку в немецкой Школе коммерческих пилотов в Штеттине. Там он сдал экзамен на лицензию коммерческого пилота категории С-2, разрешавшую перевозку пассажиров над сушей, и получил специальную лицензию для полетов над морем. Не останавливаясь на достигнутом, он получил лицензию К-2 на право выполнения сложного пилотажа, прошел тренировки в «слепых» полетах и получил сертификат штурмана коротких маршрутов.

Варзицу не было еще и 30 лет, а он стал одним из наиболее профессионально подготовленных летчиков Германии. Это помогло ему начать работать инструктором в спортивных обществах, а чуть позже – на так называемой «станции полетов на большую дальность». Последняя являлась ничем иным, как замаскированной авиачастью армии Веймарской республики, ведь, как известно, по условиям Версальского договора, Германии запрещалось иметь военную авиацию. В этом полувоенном формировании Варзиц в короткий срок сделал головокружительную карьеру, стремительно пройдя ступени летчика-инструктора, затем старшего инструктора и наконец – руководителя летной подготовки.

Тем не менее, дух прусской военщины претил талантливому летчику, стремившемуся к новым знаниям и успехам. «Наш командир нуждался в том, чтобы подчиненные угождали ему с утра до вечера. Мне это очень не нравилось! – вспоминал мой отец. – Это был период замаскированных люфтваффе, которые легализовались лишь в 1935 г., поэтому мы тренировали пилотов под различными легальными предлогами, например – передачи опыта длительных полетов. Мы летали в течение одного дня из Штеттина в Гамбург, оттуда – в Бреслау, а вечером вновь приземлялись в Штеттине. Это была очень нужная работа, но меня она привлекала все меньше. Я хотел стать испытателем…»

Варзиц перебрался в Рехлин, ставший к тому времени главным испытательным полигоном для только что вышедших из подполья люфтваффе. Все самолеты, которые создавались германской авиапромышленностью, проходили через этот испытательный центр. В то время параллельно испытывали много самолетов, высококлассных летчиков-испытателей практически не было, а молодые пилоты часто попадали в беду, так как работа эта была очень опасна. Поэтому Варзиц с его опытом сразу стал одним из лидеров своей профессии, ему поручали самые трудные виды испытаний практически всех типов самолетов.

В конце 1936 г. Имперское министерство авиации Германии (RLM) утвердило кандидатуру Варзица для испытаний будущих реактивных самолетов. Его непосредственными руководителями стали Вернер фон Браун и Эрнст Хейнкель. В 1937 г. Варзиц начал летать на поршневом истребителе Не 112, оснащенном дополнительным ЖРД(9*). А с лета 1938 г. стал осваивать принципиально новый самолет Не 176, о котором фон Браун писал: «Не 176 в противоположность Не 112 был сконструирован исключительно для полета на реактивной тяге и не имел поршневого мотора… Фактически этот самолет был чрезвычайно дикой машиной, настолько дикой, что генерал люфтваффе Эрнс Удет, наблюдавший за одним из его коротких подскоков, запретил Варзицу летать на нем. «Это не самолет, – говорил Удет. – Это вещь, которая не имеет даже крыльев. И потому не способна летать». Эриху потребовалось приложить много усилий, чтобы уговорить Удета разрешить ему продолжить испытания. Это стало подлинной прелюдией к космическим полетам, так как сыграло важнейшую роль в развитии ключевых элементов космических технологий».

Настал момент, когда Эрих почувствовал, что многочисленные короткие подскоки на Не 176 в достаточной мере ознакомили его с самолетом, и он готов ко всем рискованным фокусам, которые эта необычная машина может выкинуть. Поздним вечером 20 июня 1939 г. он решил совершить на ней первый настоящий полет. Когда он рассказал о своем решении коллегам, среди слушавших его инженеров и рабочих повисла тишина. Никто не сказал ни слова: все знали, что они стоят на пороге события, которое открывает дорогу в будущее. Вот рассказ отца о том историческом полете: «На скорости приблизительно 300 км/ч, как раз перед отрывом, машину стало тянуть влево. Левая консоль коснулась земли, ситуация в любой момент могла перерасти в катастрофическую. Тем не менее, я так страстно желал совершить этот полет, что не стал уменьшать тягу и оставил РУД на месте. Пан или пропал – решил я. Внезапно машина подскочила в воздух на небольшую, но вполне различимую высоту. А через минуту я уже ликовал, летя вокруг северной оконечности острова Узедом на скорости 800 км/ч практически в полной тишине – ЖРД уже выключился. Я не имел времени выполнить никакие испытания: необходимо было сконцентрироваться для выполнения посадки. Направив нос самолета вниз, я через мгновение уже стремительно снижался на скорости 500 км/ч. Вот и край летного поля, и, после серии неизбежных «козлений» и пробежки машина замерла на месте. Первый в мире полет на ЖРД успешно завершился!»

Несмотря на явный успех последующих испытаний Не 176, Хейнкель не получил у RLM той поддержки, на какую рассчитывал. Хотя в министерстве было много чиновников, проявлявших интерес к самолету, надвигавшаяся война вынудила их заняться другими вопросами. Одной из таких тем стало создание самолета, оснащенного турбореактивным двигателем. Еще в 1936 г. профессор Пол из Геттингенского университета писал Хейнкелю: «У меня есть очень талантливый приятель, который работает над реактивным двигателем. Наши возможности ограничены, и мы не можем предложить ему помощь на будущее. Не будет ли этот человек интересен Вам?». Хейнкель отреагировал немедленно, приняв Ганса Паб- ста фон Охайна на должность заведующего лабораторией на заводе в Ростоке. В феврале 1937 г. первая турбина фон Охайна уже вращалась на испытательном стенде. К моменту, когда второй двигатель – Не S3A – был закончен, Хейнкель сконструировал под него небольшой самолетик Не 178 – первый в мире летательный аппарат, приводимый в движение ТРД. В начале 1939 г. этот двигатель был установлен на Не 178, и машину стали готовить к испытаниям.

8* Перевод с английского Андрея Совенко/ «АиВ».

9* Подробнее об этих драматических испытаниях см. «АиВ», №4'2001. стр. 32.


Истребитель Не 112 с дополнительным ЖРД


Аэродром «станции полетов на большую дальность». Справа – самолет FW 56.


Из воспоминаний фон Охайна: «Я очень хорошо помню мою первую встречу с Эрихом Варзицем в Пенемюнде в начале лета 1939 г. Хейнкель пригласил меня присутствовать на втором полете Не 176, и я навсегда запомнил бесстрашие Варзица и его выдающееся мастерство, проявленное во время впечатляющего демонстрационного полета. В тот вечер был устроен большой праздник, и я имел возможность коротко поговорить с ним о приближающихся испытаниях Не 178».

В воскресенье 27 августа 1939 г., всего за несколько дней до начала Второй мировой войны, все было готово. Стояла прекрасная погода, и самолет отбуксировали на старт. Хейнкель и его ближайшие помощники в заметном возбуждении наблюдали за происходящим: они ясно понимали, что будущее авиации связано с турбореактивными двигателями.

«В последний раз я проверил свободу перемещения всех поверхностей управления, проверил работу двигателя на различных оборотах, давление в топливных насосах, температуру и еще несколько параметров, затем дал техникам команду закрыть фонарь, – рассказывал отец. – Медленно я перевел РУД в положение «Макси- мал». Как только самолет начал двигаться, я с некоторым разочарованием почувствовал, что тяги явно недостаточно, особенно по сравнению со стремительным стартом Не 176. Однако после пробега около 300 м скорость стала расти значительно быстрее. Я обнаружил, что без труда могу удерживать машину на взлетном курсе с помощью легкого притормаживания, и тут самолет взлетел. Все поверхности управления ощущались абсолютно нормально, а двигатель пел свою песню на высоких нотах. Полет был прекрасным, сильных порывов ветра не было, а солнце виднелось над самым горизонтом. Я должен был приземлиться сразу после первого круга, но внезапно мной овладел энтузиазм, и я подумал: «О, еще один круг!».

После второго круга Варзиц повел самолет на посадку. Двигатель откликался на движение РУД очень послушно. Перед касанием он немного дольше выдержал машину в воздухе и затем выполнил красивую посадку. Первый в мире полет на тяге ТРД завершился успешно! Напряжение людей рассеялось, все почувствовали огромное облегчение. Техники подняли Хейнкеля и Варзица на руки. После короткого доклада все направились в ближайшее казино, чтобы отметить этот триумфальный полет. «Снова храбрость и мужество Варзица при выполнении этого трудного задания открыли авиационному сообществу принципиально новый способ полета», – говорил позже фон Охайн.

Все шло прекрасно, и казалось, Варзица ожидает еще много захватывающей работы на новейшей технике. Но наступил ноябрь 1939 г…. «Я никогда не забуду приказ фюрера немедленно закрыть все проекты, не готовые к массовому производству в течение года, – с горечью вспоминал отец. – Все мы, а особенно я, боролись вместе с Удетом за разрешение продолжить работу, но где-то на полпути Удет сдался, и все остановилось…» Проект полностью закрыли(10*).

Отец вновь стал летчиком-инструктором … Тем не менее, вскоре летное счастье опять свело его с ракетной техникой. В конце французской кампании бомбардировочные эскадрильи люфтваффе получили на вооружение ракетные ускорители, однако не имели достаточного опыта их использования, что привело к тяжелым последствиям. Так, в 1941 г. во время взлета для рейда на Англию разбился бомбардировщик Ju 88 с двумя бомбами на борту. В погибший экипаж входил один из бывших коллег Варзица по работе в Пенемюнде. Затем последовало еще несколько катастроф. Например, в Нантесе (Франция) один Ju 88 также взлетал на Англию, когда один из двух ускорителей внезапно выключился, при этом высота полета едва достигала 3 метров. Бомбардировщик развернуло и бросило прямо на вышку управления полетами. Все бомбы на его борту взорвались. Кроме экипажа, погибли еще 15 человек, находившихся на вышке. После этого случая командование люфтваффе наложило запрет на использование ракетных ускорителей, а Варзиц и один инженер из Пенемюнде по приказу Удета направились во Францию, чтобы потренировать и успокоить экипажи. Это была очень ответственная работа. Варзицу удалось значительно ослабить недоверие строевых летчиков к ракетной технике – после тщательного анализа всех происшествий выяснилось, что причиной многих из них вовсе не были ускорители, так как их находили среди обломков самолетов совершенно невредимыми.

Пока мой отец был на испытательной работе, он имел довольно большой заработок, который поступал на его банковский счет. Он рассказывал, что никогда особенно четко не представлял, сколько у него на счету или в кошельке, так как за наличные деньги покупал лишь сигареты, всем остальным его обеспечивали, но зато он работал день и ночь. Вследствие недосыпания и нерегулярного питания его здоровье пошатнулось. Конечно, он знал, что не может быть испытателем всю жизнь, и должен был думать о будущем. Поэтому он инвестировал часть своих денег в семейную фирму 'Feinmecha- nische Werkstatten' в Берлине с тем расчетом, чтобы со временем полностью посвятить себя бизнесу.

Такой момент наступил довольно скоро – в 1942 г. Во время испытательного полета на Me 109 он попал в аварию, ставшую следствием неисправности топливной системы, и затем целый год не поднимался в небо. В этот период он взял в свои руки управление отцовским бизнесом, а оставшиеся деньги вложил в основанную им самим 'Warsitz Werke' в Амстердаме. Компания стала производить различные виды продукции военного назначения. С 1943 г. по контракту с Управлением вооружений она начала выпускать трубопроводы и камеры сгорания двигателей для ракет А-4 («Фау-2»). Очевидно, сыграли свою роль старые связи отца с Вернером фон Брауном, а также его опыт и знания, приобретенные во время работы с Хейнкелем.

Заказы по «Фау-2» имели высочайший приоритет, и дела «Варзиц верке» стали налаживаться. Однако летом 1944 г. после высадки союзников в Нормандии, успешное предприятие пришлось эвакуировать из Амстердама в Носсен. На новом месте наладить выпуск продукции в прежних обьемах уже не удалось. Но даже то, что выпускали, было трудно довезти до сборочных заводов, так как железнодорожная сеть Германии вошла в число приоритетных целей англо-американской авиации. К тому времени из-за постоянных бомбежек рухнул и семейный бизнес Варзицев в Берлине.

Когда война закончилась, отец находился в Берлине, в американском секторе оккупации. В неразберихе мая 1945 г. он никому не был нужен. Однако попавший к американцам Вернер фон Браун попытался разыскать Эриха, для чего послал человека в Берлин. Его схватили, и вскоре отца арестовали. «Высокопоставленный офицер лично допрашивал меня, – рассказывал он. – Все было очень благопристойно. Янки предложили мне перебраться в Штагы и начать работать на них, причем немедленно. Я попросил всего три дня, чтобы уладить личные дела в Берлине. После многочисленных консультаций он согласился, взяв с меня слово чести, что не убегу».

Однако в 3 часа ночи 6 декабря 1945 г. Эриха Варзица выкрали из его квартиры в американском секторе оккупации четверо советских военнослужащих и отвезли в тюрьму Берлин-Телтов. Он исчез, и никто из близких и друзей не знал, где он находится. С того дня жизнь моего отца превратилась е сплошные страдания. Каждую ночь в течение многих недель его допрашивали, 4 раза переводили из одной тюрьмы в другую. На допросах главное внимание уделялось его работе по ракетным двигателям и реактивным самолетам в Пенемюнде и на заводах Хейнкеля. В то время Пенемюнде, как и весь Восток Германии, был в руках у русских, и они были достаточно хорошо осведомлены о его прошлой деятельности.

10* Всего на Не 178V1 было выполнено не более 20 полетов. (Прим. перев.)


Взлетает экспериментальный самолет Не 176, пилотируемый Эрихом Варзицем (кадр кинохроники)


Эрих Варзиц в кабине Не 178 (кадр кинохроники)


На банкете после первого взлета Не 178. Второй слева – Эрих Варзиц. первый справа (спиной к окну) – Эрнст Хейнкель


Тем не менее, обращение с отцом поначалу было неплохим – до тех пор, пока он не отказался подписаться под обязательствами сотрудничать с русскими по развитию их ракет и реактивных самолетов в течение 5 лет. По условиям этого «контракта», он должен был работать на ведомственной квартире в Москве с ежемесячной платой 6500 руб. После этого отказа обращение с ним стало поистине средневековым: например, его сутками держали в холодных угольных ямах. Он думал, что уже никогда не увидит своего дома. В конце 1946 г. отец отклонил последний ультиматум, и его осудили на 25 лет принудительных работ, отправив в печально известный лагерь № 7525/13 в Сибири.

«Мы ехали при температуре -40° в практически открытых вагонах. – говорил отец. – Заключенные умирали каждый день. Их тела выбрасывали прямо на снег. После 35-дневной поездки почти без еды я прибыл в Сибирь очень ослабленным. Там меня заставили работать на одном оборонном заводе, причем рабочий день длился 18 часов. Когда каждую ночь опустошенные и голодные заключенные, преследуемые волками, возвращались в лагерь, нередко возникали жестокие драки за ломоть хлеба. Несмотря на то, что сами русские имели недостаток в еде, простые сибиряки иногда закатывали нам под забор несколько картофелин или луковиц. Но спустя несколько лет жизнь в плену стала, если так можно выразиться, налаживаться, особенно это касалось тех немцев, которые умели сделать что-то полезное буквально из ничего. Например я наловчился делать абажуры для ламп, за каждый из которых получал по небольшой корзине картошки. Что это была за роскошь! Вскоре русские смягчили мой режим, я получил более легкую работу в прачечной. Там же работала и очень популярная в свое врев Германии оперная певица Вагнер. Мы иногда пели вместе, пока она не уехала домой».

В лагере отец подвергался постоянным допросам. В 1949 г. русский генерал прямо сказал ему, что он никогда больше не увидет своей родины. Однако 6 апреля 1950 г. Эриха Варзица отвезли во Франкфурт-на-Одере и выпустили. Он вместе с большинством бывших пленных вермахта был освобожден в результате вмешательства федерального канцлера Конрада Аденауэра.

После возвращения из лагерей отец вновь занялся собственным бизнесом, пока в 1965 г. не «удалился в Альпы», как он сам выражался, – перебрался в тихую, уютную Швейцарию. В апреле 1983 г. его постиг инфаркт, который и стал причиной смерти, последовавшей 12 июля того же года в городе Барбенго. Через 5 лет после этого печального события, в письме от 14 апреля 1988 г. фон Охайн писал моей матери: «В последние годы я часто спохватывался, что вновь и вновь думаю об Эрихе Варзице. Я все еще восторгаюсь им. Я все больше убеждаюсь, что ему принадлежит важнейший вклад в быстрое развитие жидкостно-ракетных и турбореактивных двигателей для пилотируемых самолетов. Я думаю о его храбрости и самозабвенной преданности делу. Его портрет в кабине Не 178, выставленный в Национальном аэрокосмическом музее в Вашингтоне, всегда будет свидетельством этого».

В завершение хочу сказать, что мой отец рисковал своей жизнью, чтобы испытать принципиально новую реактивную силовую установку, которая совершила революцию в авиации. Он первым летал и на первом турбореактивном самолете, и первом самолете с жидкостным ракетным двигателем. Таким образом, он является одной из наиболее значительных личностей, заложивших основы развития авиационных технологий на многие десятилетия вперед.


Владимир Заблоцкий, Анатолий Овчаренко/ Киев

Фото предоставлены авторами








Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Прислать материал | Нашёл ошибку | Наверх